Кардонийская рулетка

«Ребята ворчали, говорили, что Унигарт совсем не тянет на главный город планеты, даже такой примитивной, как Кардония, но я думаю, что бурчание возникло исключительно из-за склочности характера отдельных членов команды. А также явного нежелания сидеть в цивилизованном сферопорту, ожидая, когда мессер уладит свои дела.

Помпилио дер Даген Тур отсутствовал полтора года, и экипаж, чего уж там скрывать, надеялся, что возвращение мессера будет отмечено интересным путешествием по дальнему пограничью Герметикона, однако ранение мессера и другие резоны, которыми он с нами не делился, спутали все карты. Одним словом, получилось так, как получилось, чтоб меня в алкагест окунуло.

Что же касается меня, то Унигарт мне скорее понравился. Во всяком случае, здесь было куда веселее, чем в Даген Туре. Во всех смыслах веселее: больше людей, больше денег, больше развлечений, как законных, так и нет, больше энергии. Именно — больше энергии, чтоб меня в алкагест окунуло! С тех пор как я вырвался из сонного Альбурга, мне стали нравиться города с сильной энергетикой, города, которые никогда не спят, города современного стиля. Сначала я удивлялся таким переменам, но вскоре понял, что стряхнул с сапог пыль неспешного прошлого и устремился вперед со скоростью мира. Я стал другим. Я перестал бояться нового и с радостью принимаю перемены. Я тороплюсь жить.

Я задыхался в лингийской провинции.

И потому крикливый Унигарт показался мне одним из самых привлекательных сферопортов Герметикона».

Из дневника Оливера А. Мерсы, alh. d.

— В какой день срезали гроздья? — строго осведомился Бедокур.

— В пятницу, синьор.

— По местному исчислению?

— Я в таких материях не секу, — признался официант. — Пятница всегда пятница.

— Гм… — Чира многозначительно помолчал. — Ты не ошибаешься?

— Как можно, синьор?

— Мои вопросы лишь на первый взгляд кажутся простыми, — важно произнес Бедокур. — Но уверяю тебя, что точные ответы помогут тебе избежать больших неприятностей. Нормальный человек не должен есть что попало и уж тем более — пить что попало.

— Я понимаю, добрый синьор, — кивнул официант. В его взгляде не было ничего, кроме ошеломительной, с ног сшибающей серьезности. — Виноград срезали в пятницу, до полудня, по утренней росе, на молодом месяце.

Ответ обрушился на Чиру на удивление бойко — кардониец уже понял, что за чудо завернуло в «Рыбацкий пирог», и делал все, чтобы странный клиент остался доволен.

— Надеюсь, работали не девственницы?

— Как можно? — обиделся официант. — Приотские виноградники славятся свободными нравами.

— Это плохо, — кисло поморщился Бедокур. — Свальный грех во время уборки урожая недопустим, поскольку препятствует формированию гармоничной насыщенности и лишает вино должного благородства.

— На Приоте никогда не путали свободу с распущенностью, — молниеносно среагировал официант. — Я имел в виду, что наши девушки рано выходят замуж.

— Так лучше.

Мерса покачал головой и принялся протирать очки. В третий раз подряд протирать, поскольку процедура заказа длилась уже сорок минут и давно превратилась в познавательный этнографический экскурс.