Каре для саксофона

— Да, — щелкая замками, спокойно ответила хозяйка саксофона. Таможенник лениво оглядел инструмент:

— Какой он все-таки красивый… Выставочный? Антикварный?

— Нет, концертный рабочий Альт.

— Сыграйте, — таможенник то ли сомневался, то ли шутил, разглядывая сверкающий раструб.

— Нет проблем, — улыбнулась Ева и быстро с помощью лигатуры прикрепила трость к мундштуку.

Короткий отрывок известной мелодии легко закружился в маленьком пространстве купе, выпорхнул в ночной вагон, открывая притворенные двери и растворился. Правда, профессиональный слух исполнительницы всё же ощутил легкую дисгармонию звучания.

— Браво, жаль очень мало времени, — весело отреагировал таможенник, возвращая паспорт и покидая купе.

Наконец, шум стих, и поезд не спеша тронулся дальше.

Утром примерно в десять часов в купе, опираясь на трость, вошёл Олег Петрович и сел напротив. Набалдашник трости с головой льва, отшлифованный временем, гордо взирал на Еву вместе с мягким взглядом хозяина.

— Ты очень талантлива. Я всегда нахожусь под впечатлением от твоего блюза…

— Спасибо за вашу эмоциональную отзывчивость. Мягкий бархатный блюз — это состояние души! — искренняя «улыбающаяся» радость вдруг вырвалась наружу, не желая прятаться и скромно отсиживаться в музыкальном сердце.

Рука старика скользнула во внутренний карман безупречного тёмно-коричневого костюма. Он слегка наклонился к Еве и вложил что-то в её ладонь.

— Ты умница! — старик встал. — Носи постоянно. Увидимся.

А затем толкнул тростью дверь и поспешно вышел.

Лишь теперь Ева разжала пальцы, на ладони дарило блеск кольцо с большим зелёным камнем, через прозрачные грани которого просматривалась корона, словно скопированная с рыцарского шлема или щита. Для её пальчика украшение было чуть великовато, но смотрелось стильно: «Интересно, это плата за mini-концерт перед таможенником или за аренду инструмента нынешней ночью и установку mini-камеры? Какая разница! Прислушаюсь к внутреннему голосу — «не париться». Хороший выход, когда покидать вагон ещё рано, а возвращать «гонорар» уже поздно» — она покрутила подарок и надела на средний палец левой руки. В наушниках вторил голосу разума Фредди Меркьюри «…хочу вырваться на свободу».

Ева всё же проверила Альт, не пострадал ли звук. Её тонкий слух фальши не уловил.

Видеокамеру Ева сразу даже взглядом не зацепила, настолько та была миниатюрна, лишь проведя пальцами по корпусу саксофона, смогла определить её расположение над сложной системой клапанов, имитирующей ещё один из них. Мастерски выполненный фальшклапан вероятно был негласным пунктом договора, который она ещё и в глаза-то не видела. Что ж за обещанную ей сумму и ради выступлений перед европейской публикой, она готова принять «реконструкцию» Альта.

Далее Ева ехала одна. Купе было полностью оплачено до Ниццы. Соседи, Антон и Сергей, словно ошпаренные выскочили из вагона в чешском Бржецлаве, не доехав до места назначения.

Время тянулось медленно, предстояло ещё почти сутки провести в вагоне. Ева взялась бы репетировать, прорабатывая сложные в исполнении музыкальные фрагменты, но в сложившихся обстоятельствах это было исключено.

Отвела душу, поболтала по телефону с подружкой Юлькой, которая уже два года жила заграницей.

— Привет! Не виделись-то сколько! Всё из-за твоей Америки! Не может быть, мы с тобой в Монте-Карло?!

Насмешливый голос в трубке уверенно согласился: «Я тоже скучаю по волынке».

— Но-но! Это француз Сельмер Марк VI, мой любимый Альт! Прошу не путать с шотландским деревенским пузырём!

В пути ничего примечательного не происходило, кроме наличия странного субъекта, наблюдавшего за ней на остановках. Однажды этот тип даже заглянул к ней в купе, задержал взгляд на кольце и почтительно поздоровался. «Определённо кольцо начинает магически действовать на плотно сложенных мужчин, впрочем, и на меня тоже!» — подумала Ева, рассматривая чистый изумруд яркого глубокого зелёного цвета.

Поезд весело стучал колёсами, вагон мерно покачивало, от чего ложка в стакане позванивала, наполняя типичным дорожным сопровождением купе. За окном спускался сумрак, и лишь мелькающие время от времени фонари мешали накрыть окно тьмой.

Завтра Ницца!

«Классика жанра — … не суетись»