Кареглазая моя (СИ)

— Угу. Мы пошли в бар, — София тяжело вздохнула. — И это было ужасно. Разговора не получилось. Да наблюдать за созреванием бананов веселее, чем общаться с ним! Он только тренируется, больше ничего. Он не любит путешествия, потому что они сбивают график тренировок. Он не читает книг и не в курсе последних новостей. Но самое ужасное — он целый час не отрывался от мобильника. Что это за парень, который все свидание читает что-то в телефоне? В конце концов, я положила на стол двадцатидолларовую бумажку в оплату своей части счета, сказала «не хочу мешать вам с телефоном» и ушла.

— Мне так жаль.

— Теперь мне даже не насладиться рассматриванием его задницы во время занятий. — София воткнула телефон в зарядное устройство на стойке. — Как прошел обед?

— Великолепная еда.

— А Джо? Хорошо провела время? Он пытался тебя обаять?

— Было здорово, — ответила я. — Теперь вот хочу кое в чем сознаться.

Сестра выжидающе на меня посмотрела.

— И?

— После обеда мы отправились в магазин.

— Зачем?

— За домиком и собачьим ошейником.

Сестра удивленно подняла брови.

— Немного странно для первого свидания.

— Домик и ошейник предназначены для реально существующей собаки, — объяснила я.

Лицо Софии стало озадаченным.

— Чьей собаки?

— Нашей.

Сестра обошла диван и, опустив взгляд, скептически посмотрела на чихуахуа на моих коленях. Задрожав, Коко прижалась ко мне.

— Это Коко, — представила ее я.

— А где собака-то? Пока я вижу только крота с выпученными глазами. И даже отсюда чувствую ее запах.

— Не слушай ее, — успокоила я Коко. — Тебе просто нужен стилист получше.

— Однажды я уже спрашивала тебя, могу ли взять собаку, и ты ответила, что это ужасная идея!

— И была права. Идея ужасна, если говорить о собаке обычных размеров. Но эта… эта идеальна.

— Я ненавижу чихуахуа. У трех моих теток были такие. Им нужна специальная еда, специальные ошейники и даже специальные лестницы, чтобы забираться на диван. А еще они писают пятьсот раз в день. И если мы решили взять собаку, я хочу такую, которая будет со мной бегать.

— Ты же не занимаешься бегом.

— Потому что у меня нет собаки.

— Теперь есть.

— Но я не могу бегать с чихуахуа! Она окочурится, не пробежав и километра.

— Так же, как и ты. Видела я, как ты бегаешь.

София пришла в ярость.

— Сейчас же иду и тоже покупаю собаку. Настоящую собаку.

— Прекрасно, покупай. Приводи хоть с полдюжины.

— Может, и приведу. — Она нахмурилась. — Почему у нее так высовывается язык?

— У нее нет зубов.

В полной тишине мы сверлили взглядом друг друга.

— Она не может держать язык во рту, поэтому он постоянно сухой, — продолжила я. — Но женщина из зоомагазина предложила каждый вечер массировать его с капелькой органического кокосового масла, а еще орошать водой в течение дня… Что смешного?

К тому моменту София уже не просто давилась от смеха. Собственно, она едва могла говорить, поскольку одновременно фыркала и громко хохотала.

— У тебя такие высокие стандарты. Ты любишь прекрасные, сделанные со вкусом вещи. А эта собака столь безобразна и неопрятна и… Diosm'io [13], она же просто рухлядь.

Усевшись рядом со мной, она протянула руку, давая Коко ее обнюхать. Чихуа с достоинством понюхала и позволила Софии себя погладить.

— Она не рухлядь, — возразила я. — Она jolielaide [14].

— И что это значит?

— Так называют женщину, которая красива не безусловно, а по-своему. Как Кейт Бланшетт или Мэрил Стрип.

— Это Джо тебя уговорил? Ты делаешь все это, чтобы он подумал, будто ты полна сострадания?

Я надменно посмотрела на сестру.

— Ты знаешь, я никогда не хотела, чтобы меня считали сострадательным человеком.

София обреченно покачала головой.

— Иди сюда, Мэрил Стрип, — позвала она Коко, пытаясь лестью выманить чихуа с моих колен. — Venaqu'i, ni~na [15].

Но Коко отпрянула, взволнованно задышав.

— Астматическое барахло, — резюмировала София, облокотившись на угол дивана.

— Завтра нас посетит моя мать, — добавила она через минуту.

— О Боже, что, пришло время? — скривилась я. — Уже?

Раз в каждые два-три месяца из Сан-Антонию приезжала мать Софии, Аламеда, и оставалась у нас на ночь. Каждый визит представлял собой многочасовой непрекращающийся допрос Софии о ее друзьях, ее здоровье, ее работе и сексуальной жизни. Аламеда так и не простила дочери, что та так далеко уехала от семьи и что разорвала отношения с молодым человеком по имени Луис Оризага.

Вся семья Софии пыталась надавить на нее, чтобы она вышла замуж за Луиса, у респектабельных родителей которого водились деньги. По словам сестры, Луис был властен, эгоистичен, да вдобавок ужасен в постели. Аламеда винила меня в том, что именно я помогла Софии бросить Луиса и начать новую жизнь в Хьюстоне. В результате в моем присутствии она с трудом сохраняла вежливость.