Кареглазая моя

София встала, одернула край бирюзового топа и неохотно двинулась ко входу приветствовать мать. Расправила плечи, перед тем как открыть дверь, и оживленно начала:

– Mamá! Как поездка? Как…

Внезапно замолчав, сестра попятилась, словно очутилась лицом к лицу с поднявшейся в стойку коброй. Сама того не замечая, я вскочила с дивана и подлетела к ней. С лица Софии пропали все краски, лишь ярко-розовые полосы сигнальными флагами тревоги пересекали скулы.

Стоящая на пороге Аламеда Кантера выглядела как всегда: холодные глаза и горько поджатые губы обманутого жизнью человека. Привлекательная женщина невысокого роста, с подтянутой фигурой, она была одета в ярко-розовую блузку, пиджак и широкие джинсы. Пышные черные как смоль волосы убраны назад и туго стянуты в узел на затылке – не самый подходящий вариант для человека с резкими чертами, которые хорошо бы вместо этого смягчить. Но в молодости, до того, как ее озлобил Эли, Аламеда, должно быть, была прекрасна.

А еще она привела с собой молодого человека двадцати с чем-то лет в отглаженных брюках цвета хаки и накрахмаленной рубашке. Черноволосый, коренастый, мускулистый, он был по-мужски красив. Но самодовольным, снисходительным выражением на лице не понравился мне сразу же.

– Эйвери, – сказала София. – Это Луис Оризага.

«Ах ты, черт!», – подумала я.

Даже зная Аламеду, я не могла поверить, что она вот так взяла и привела с собой бывшего парня дочери. Гостя незваного и очень нежеланного. И хотя Луис никогда Софию не бил, он стремился подавить сестру всеми возможными способами, решительно гася каждую искру ее независимости.

Очевидно, ему никогда не приходило в голову, что София может быть несчастна в их отношениях. То, что она разорвала помолвку и уехала в Хьюстон начинать вместе со мной новое дело, стало для него большим ударом. В месячном припадке ярости Луис пил по-черному, не раз дрался в барах и крушил мебель. А меньше чем через год женился на семнадцатилетней девчонке. У них родился ребенок, о чем Аламеда, конечно же, сообщила Софии, желчно добавив, что этот ребенок должен был стать ее внуком, и вообще, сестре тоже, мол, пора родить своего.

– Зачем ты здесь? – спросила София у Луиса. Сейчас она казалась такой юной, такой уязвимой, что мне захотелось спрятать ее за спину и рявкнуть на стоящую на пороге парочку, чтобы они оставили ее в покое.

– Я пригласила Луиса, – бегая глазами, радостно пропела Аламеда. – Каждый раз так скучно ехать сюда одной, но приходится, потому что ты, София, никогда меня не навещаешь. И я рассказала Луису, что он так и остался в твоем сердце – вот почему ты до сих пор одна.

– Но ты женат, – заметила София, растерянно глядя на бывшего жениха.

– Мы развелись, – ответил он. – Слишком многое я дал своей жене. Был чересчур для нее хорош. Это ее испортило, и она захотела уйти.

– Конечно, именно поэтому и захотела, – не смогла я удержаться от едкого замечания.

Внимания на мой комментарий никто не обратил.

– У меня сын, Бернардо, – сказал Луис Софии.

– Такой расчудесный малыш, – вторила ему Аламеда.

– Ему уже почти два, – продолжил Луис. – Я забираю его каждые вторые выходные. И мне нужна помощь в его воспитании.

– Ты счастливейшая девушка в мире, mija, – добавила Аламеда. – Ведь Луис решил дать тебе еще один шанс.

Я повернулась к сестре и сухо резюмировала:

– Вот повезло!

София была так потрясена, что даже не улыбнулась на мою шутку.

– Луис, нужно было сначала спросить меня. Я ведь сказала перед отъездом из Хьюстона, что не хочу тебя больше видеть.

– Аламеда все объяснила, – отмахнулся он. – Тебя уговорила сестра, пока ты горевала по отцу. Ты не понимала, что делаешь.

Набрав воздуха, я приготовилась возразить, но София жестом попросила тишины.

– Луис, ты ведь знаешь, почему я уехала. И почему никогда к тебе не вернусь.

– Времена меняются. И я изменился, София. Теперь я знаю, как сделать тебя счастливой.

– Она уже счастлива! – воскликнула я.

– Эйвери, тебя это не касается, – пренебрежительно посмотрела на меня Аламеда. – Это семейное дело.

– Не груби Эйвери, – сердито вспыхнула сестра. – Она – моя семья.

И тут они заговорили одновременно – настоящий поток испанского, из которого я понимала не более пары слов подряд. А сзади пережидали момент Ри-Энн, Вэл и Тэнк в обнимку со своими сумками и ноутбуками.

– Помощь нужна? – многозначительно спросил Тэнк.

– Еще точно не знаю, – благодарно шепнула я в ответ.

София защищалась, но выглядела все более и более страдающей. Я пододвинулась к ней ближе, страстно желая за нее вступиться.

– Говорите, пожалуйста, по-английски, – твердо попросила я.

Казалось, никто меня не услышал.

– Дело в том, – вновь начала я, – что здесь у Софии прекрасная жизнь и успешная карьера. Она независимая женщина. – Когда и это не оказало видимого эффекта, я продолжила: – А еще у нее новый парень.

Неожиданно наступившая тишина меня вполне удовлетворила.

– Это правда, – воспользовалась предложенным оправданием София. – У меня есть парень, и мы помолвлены.

Аламеда прищурилась. В окружении густо накрашенных ресниц ее глаза напоминали мохнатых пауков.