Карьера Никодима Дызмы

— Так, значит, там будет много народу?

— О нет! Какой любопытный. Увидите. Говорила вам — сюрприз.

Дызма почувствовал досаду и насторожился. До этого он был уверен, что Конецпольская везет его в имение только потому, что она одна, без мужа: это, казалось бы, подтверждала история с ресницей. А теперь, оказывается, там будет кто-то еще…

И действительно, когда они свернули с шоссе на дорогу, окаймленную низко подстриженной живой изгородью, в конце дороги, у дома, Дызма заметил несколько автомобилей.

На террасе в плетеных креслах сидели дамы. Как только автомобиль остановился, все гурьбой сбежали с лестницы, приветствуя хозяйку дома, и с любопытством стали рассматривать Дызму. А тот, очутившись в таком многолюдном женском обществе, растерялся.

— Так вот он, сильный человек! — патетически воскликнула крашеная блондинка с подведенными глазами.

Дызма нахохлился и молча поклонился. Хозяйка извинилась перед гостями и побежала переодеваться. Дамы окружили Никодима.

— Пан Никодим, вы приверженец Западного Обряда? — деловым тоном осведомилась коренастая брюнетка.

Удивленный Дызма вопросительно глянул на нее.

— Не понимаю, что вы хотите сказать?

— Отвечайте смело, — успокоила его чахлая девица с мечтательными глазами, — здесь только посвященные.

«Дело дрянь, — подумал Дызма, — они надо мной смеются».

— Мы только не знаем, — заметила брюнетка, — принадлежите вы к белой или к черной церкви.

— Я католик, — заявил Дызма после минутного колебания.

Всеобщий смех ошарашил его еще больше. В душе он проклинал себя за то, что поддался уговорам и поехал.

— Ах, пан председатель, — воскликнула дама с крашеными волосами, — вы бесподобны! Неужели каждый сильный человек считает, что женщины неспособны на серьезный разговор о вещах высшего порядка?

— Вы скрытный человек.

— Вовсе нет, я только не понимаю, что вы имеете в виду.

— Ну хорошо, — смирилась брюнетка, — выскажите свое мнение, может ли панна Рена, — и она показала на бледную девушку, — может ли панна Рена быть хорошим проводником астральных флюидов?

Никодим посмотрел на панну Рену и пожал плечами.

— Откуда мне знать?

— Я понимаю, но все-таки?

— Если хорошо дорогу знает, то может.

Водворилось молчание. Дамы задумались.

— Вы имеете в виду эзотерическую дорогу? — спросила брюнетка.

— Да, — ответил наобум Никодим, решив тотчас по возвращения заглянуть в словарь, чтобы узнать, куда, собственно, ведет эта эзотерическая дорога.

Тем временем появился автомобиль с девушками, который они обогнали на шоссе.

Снова посыпались приветствия. Никодим выяснил, что старшую зовут Ивонной, младшую — Мариеттой, фамилия — Чарские. Обе тотчас пошли переодеваться.

— Славные девушки, — заметила крашеная дама. — Мне кажется, Мариетта была бы прекрасным медиумом. Ее утонченность в сочетании со спокойствием создают необычайно чувствительную амальгаму. Не правда ли, пан председатель?

— Конечно, почему бы нет.

— Проделайте, пожалуйста, с ней эксперимент, — продолжала крашеная дама свою атаку. — У меня такое впечатление, что ваша воля легко сломит спиральную реакцию самопознания. Императив внушения способен воздействовать даже на такие прослойки высших сил, о существовании которых до сих пор у самого субъекта или объекта — это уж как хотите — не было даже проявлений четвертой степени. Именно интуиция…

К счастью, вернулась Конецпольская, и Дызма отер со лба пот.

— Внимание, друзья мои! — воскликнула она, став в дверях. — Наш гость не любит, когда говорили на иностранных языках! Ах, ви здесь! Здравствуйте, здравствуйте.

Через минуту явился лакей и доложил, что завтрак подан.

К счастью для Дызмы, оживленная общая беседа избавила его от мучительных ответов. Он только издавал по временам неопределенное мычание. Говорили больше всего о моде, о планах на осень. И лишь деловитая брюнетка то и дело возвращалась к странным темам, которые показались сперва Дызме мистификацией. В конце концов он решил, что все это должно иметь какую-то связь с вертящимися столами.

В четыре кончили обедать. Дамы выпили много вина и коньяку, оживление почти граничило с фривольностью. На этом легкомысленном фоне Дызма по-прежнему сохранял достоинство и серьезность.

Опять перешли па террасу. Стоявшие возле дома машины исчезли — их, вероятно, убрали в гараж. Гости разбрелись по дому и парку. Хозяйка взяла Дызму под руку и, окликнув брюнетку, которую звали Стеллой, новела их и гостиную. Никодим понял, что теперь наконец выяснится цель приезда.

Действительно, Конецпольская сделала серьезное лицо и села, закинув ногу на ногу. Стелла с деловым видом закурила. Затем Ляля начала говорить, безжалостно калеча родную речь и не скупясь па иностранные выражения.