Карьера одного борца

— Есть очень дурная сторона в том, когда в руках у независимой девушки находятся большие богатства. Она никогда не может быть уверенной, что… — Но тут его мысли как-то странно спутались; он невольно умолк, притворившись, будто закончил свою мысль и вполне ею доволен.

— Вы имеете в виду, что у нее не может быть уверенности в нравственном праве на свое богатство? Эта мысль раньше очень смущала меня; но это уже давно прошло.

— Что за странная мысль! — почти возмутился Люциан. — Я говорил совсем не об этом. Я хотел сказать, что она не может быть уверенной в бескорыстии своих друзей.

— Это меня беспокоит еще менее. Я вовсе не ищу совершенно бескорыстных друзей, потому что их можно найти только среди идиотов и помешанных. Таких людей, основой дружбы которых бывает корысть, я не боюсь, потому что им не удалось бы скрыть это от меня. А что касается моих друзей вообще, то я не настолько безрассудна, чтобы требовать и ждать, что они совсем забудут о моем богатстве.

— Так вы не верите, что может найтись человек, которому вы были бы дороги совершенно так же, как если бы вы были бедны?

— Может быть, такие люди и есть. Но я не хочу сближаться с ними. Они бы постоянно желали, чтобы я обеднела и стала им ровней, за что я вовсе не была бы им благодарна. Я очень ценю уважение, какое возбуждает в других мое богатство. Это единственное мое оружие против зависти, которое оно вызывает в очень многих.

— Значит, вы отказались бы поверить в бескорыстие человека, который… который бы…

— Который бы захотел жениться на мне? Наоборот, я бы последняя согласилась поверить, что мужчина может предпочесть мои деньги мне самой. Если он независим по своему состоянию и может создать себе положение в обществе без моей помощи, я бы стала презирать его, видя, что он не решался жениться на мне из опасения глупых толков. Я ни могу признать мужчину вполне джентльменом, если он не стоит выше таких опасений. Но если у него нет денег, нет положения, если он не может без помощи моего богатства пробиться в жизни, я сочту его за простого авантюриста и соответственно с этим поступлю по отношению к нему, — если только не полюблю его.

— Если не полюбите его?

— Да. Если бы это случилось, это изменило бы мои чувства, мое внутреннее отношение к нему, но не повлияло бы на мои поступки. Я ни при каких обстоятельствах не выйду замуж за авантюриста. Легче освободиться от недостойной любви, чем от недостойного мужа.

Люциан ничего не ответил. Он шел большими, неровными шагами, почему-то внимательно рассматривая каменную настилку тротуара и постукивая по ней палкой. Через некоторое время он неуверенно поднял глаза на Лидию и тихо проговорил:

— Не пройдетесь ли вы со мной по Бедфордскому скверу. Я должен вам сказать кое-что.

Лидия молча пошла за ним. Они прошли уже большую часть сквера, когда Люциан наконец заговорил:

— Мне начинает казаться, что здесь не место для серьезного разговора. Простите, что я напрасно заставил вас сделать обход.

— Мне это очень не нравится, Люциан. Если вы затеяли вести со мной беседу о чувствах, то лучше места вам не найти. Если о другом — то лучше будет, если вы вовсе никогда не скажете мне этого, чем откладывать. Отсрочка — всегда ошибка, даже в вашей политике. А в делах со мной — это вдвойне ошибка, потому что я органически не терплю никаких отлагательств.

— Хорошо, — совсем растерянно пробормотал Люциан. Поговорим сейчас. Только пусть сначала пройдет этот господин.

Господин прошел.

— Дело в том, Лидия, что… Нет, право, мне очень трудно говорить здесь.

— Да говорите же наконец, — нетерпеливо сказала Лидия, напрасно прождав несколько минут. — Вы уже два раза начинали и все не можете дойти до сути вашего дела.

Опять наступило молчание. Лидия с сомнением посмотрела на него.

— Уж не собираетесь ли вы жениться? Не это ли признание связывает ваш язык?

— Да, но я хочу, чтобы вы приняли близкое участие в этом событии.

— Очень мило с вашей стороны. То-то вы в таком странном состоянии. Однако договаривайте до конца, Люциан. Вы начинаете быть смешным.

— Вы нисколько не хотите облегчить моего затруднения. Это нехорошо, Лидия. Может быть, у вас есть женское предчувствие моих мыслей, и вы нарочно смущаете меня?

— Ничего не понимаю. У меня нет никаких предчувствий — ни женских, ни каких-либо других. Даю вам слово, если вы сейчас же не объясните, в чем дело, я поворачиваюсь и иду в музей!

— Я не нахожу подходящих слов, — в страшном затруднении и смущении сказал Люциан. — Я верю, что вы не припишите дурных мотивов моему… моему… предложению… Хотя я сознаю, что, с точки зрения общепринятых взглядов, довольно странным может показаться мое предложение соединить вашу жизнь с моей, но…

Внезапная перемена, происшедшая в Лидии, убедила его, что он уже достаточно высказался.