«Карьера» Русанова. Суть дела

— Замолчите! — вдруг закричала Оля. — Сейчас же замолчите! Перестаньте! — голос ее сломался, задрожал. — Сергей Алексеевич, я очень прошу… — Она вся подалась вперед, вцепилась руками в скатерть — казалось, сейчас рванет ее на себя. — Зачем же вы так, Сергей Алексеевич? — совсем тихо сказала она. — Вы же… умный человек. Зачем вы…

Она хотела добавить что-то еще, но не смогла, перехватило горло.

— Оленька, милая, что с тобой! — Ксения Борисовна ужасно растерялась. — Успокойся, не надо. Я уверена, тут какое-то недоразумение…

— А в чем все-таки дело? — не унималась Лена. — Что-нибудь произошло?

— Тихо! Всем тихо! — властно сказал Пряхин. — Сергей, ты где находишься? — голос его был жестким. — Ты что несешь? Свои внезапные озарения ты мог бы проверить более корректно, а не слюной брызгать. — Он обернулся к Ксении Борисовне. — Примите мои глубокие извинения.

Черепанов растерялся. Что произошло? Он всего-навсего разоблачил самозванца. Ну, может быть, голос повысил, так ведь понять можно, любой возмутится. И почему Оля так болезненно восприняла? Она закричала, как будто ее ударили. Он вопросительно посмотрел на Гусева: тот сидел, сжав губы. «Не понимаю. Что-то я, наверное, сделал не так. Или не вовремя. Ладно, черт с ними, вон все какие смурные».

— Прошу меня извинить. Знаете… Столько лет прошло, возможно, я все перепутал. — Он залпом выпил полный фужер кислого до ломоты в скулах фирменного напитка Ксении Борисовны. — Фу! Прелесть какая, — сказал он свирепым голосом. — Вечер продолжается, будем слушать романсы, Володя уже музыку починил…

Вера потянула Олю за рукав.

— Бабка на меня обижается, говорит, я не восприимчива. Что мне теперь, притворяться? Пошли на улицу.

— Пошли…

Они сели на скамейку возле крыльца.

— У нас когда гости собираются, меня за стол не пускают, — сказала Вера. — Говорят: взрослые люди, взрослые разговоры, не для твоих ушей. А если бы я на кого так окрысилась, мне бы отец точно подзатыльник дал. — Она с любопытством посмотрела на Олю. — Ты чего на него так?

— Это у нас семейное. Не обращай внимания.

— Бывает… Мамочка у меня тоже хороша, любит эту историю рассказывать и всегда делает вид, что переживает. Наверное потому, что жизнь у нее скучная, а тут — приключение… Знаешь, этот дядька был, по-моему, просто пьяный. У него в кармане бутылка разбилась, он осколками поранился. — Она вздохнула. — Интересно, живой хоть остался?

— Он умер, — сказала Оля.

— Ты откуда знаешь?

— Знаю… Тот человек, который карабкался, умер. Давно умер… Но все равно ты его спасла, а он об этом даже не знал.

— Странная ты какая-то. Скрытная. А я все рассказываю, чего и не надо.

— Я не скрытная, — усмехнулась Оля. — Просто у меня переходный возраст. Так говорит моя тетка, она умный человек, ей надо верить. Затянувшийся переходный возраст…

Домой они шли пешком — через весь город.

— Это, конечно, совпадение, — сказал Гусев. — Не переживай. Мало ли таких случаев, вон сколько людей под поезд попадают.

— Не надо, папка. Ты же понял, что это правда. И Черепанов понял. Иван Алексеевич мне сам рассказал, когда я ему твою записку относила. Он хотел под поезд броситься… — Ей снова стало трудно говорить. — Тут все так…

— Не будем больше об этом, Оленька.

— Не будем. Только он ни в чем не виноват. — Она сжала отцу руку. — Ты ведь веришь, что он не виноват?

— Я тебе верю, — сказал Гусев. — Всегда верю…

34

…В цехе было темно и холодно. Гусев щелкнул выключателем, вспыхнули лампы, высвечивая длинные ряды станков, похожих… Как-то даже определения не подберешь, подумал он. Строгая математическая фантазия, воплощенная в металле формула целесообразности и порядка, отливающая синевой геометрия блоков, в недрах которых шла невидимая глазу работа, и лишь суставчатые руки манипуляторов время от времени погружались в недра машин.

Басов вынул крохотную детальку, положил в карман и вместо нее вставил новую.

— Чепуха, — сказал он. — Диод сгорел.

— Какая же чепуха, — возмутился Гусев. — Второй случай за год! Осторожней!..

Стремительно несущийся автокар едва не сбил Басова с ног, но в последний момент резко затормозил, проворно юркнул в сторону и побежал дальше, еще стремительней.

— Видал? — кивнул ему вслед Гусев. — Это он наверстывает непредвиденную остановку. Секунды даром не потеряет. Одно слово — робот!

Откуда-то сбоку неслышно появился человек в синем комбинезоне. «Откуда здесь посторонний?» — недовольно подумал Гусев, но не успел ничего сказать, потому что человек спросил:

— Как у вас тут люди работают? Темно, холодно. — Он принюхался. — Запах какой-то…

— А у нас тут люди не работают, — сказал Басов. — Разве не видите? Это полностью автоматизированная линия.

— Совсем никого? Ни одного человека в цехе?

— Ни одного.

— А брак у вас бывает?

— В каком смысле? — переспросил Гусев: слово было знакомым, но за давностью он не мог его вспомнить.

— В таком смысле, что начали вашу продукцию эксплуатировать, а она барахлит.

— Почему она должна барахлить? Мы работаем грамотно, по выверенной технологической схеме.