Карерасы

Кэтрин видела, сколь решительно Карерас настроена в этом вопросе. Сколько жизней она уже отняла и сколько ей еще предстоит отнять, защищая свою семью, и ее, Кэтрин, в частности? Женщина вдруг задумалась о том, приходилось ли Анхелю убивать? От этой мысли она почувствовала дурноту. Потому что знала, ее муж не был сторонником насилия. Они никогда не обсуждали эту тему, но Кэтрин прекрасно это знала. Однажды вечером они сидели в баре. Пьяный посетитель стал вести себя грубо по отношению к незнакомой женщине. Та пришла одна, и некому было защитить ее. Анхель молча поднялся со своего места, и другой мужчина, увидев в нем угрозу (а высокий, прекрасно сложенный Карерас, за несколько минут взбиравшийся на отвесную скалу, конечно, представлял собою угрозу), ударил его кулаком в лицо. Голова Анхеля мотнулась назад от удара, но Карерас не ответил ему, продолжая просто стоять на его пути. Кэтрин не знала, что пьяный дебошир увидел во взгляде ее мужа после этого, только он сразу же извинился, как-то неловко съежился и неровной походкой вышел на улицу.

Кэтрин не хотела даже думать о том, что должен был пережить Анхель и сколько жизней забрать, чтобы, начав с нового листа, отрицать применение силы в любой самой справедливой форме.

– Что мы будем тогда делать? – спросил Диего, прервав размышления Кэтрин. Он посмотрел на Сета, в поисках поддержки. Совершить то, что предлагала ему Райан, он не мог. И все прекрасно это знали.

Сет сидел напротив и молчал. Он хмурился, но не спорил с Райан. Он прекрасно знал цену человеческой жизни.

Лукас, так же участвовавший в разговоре исключительно номинально, пожал плечами.

– Шпион проник на нашу территорию безоружным, зная, что это его единственный шанс остаться в живых… – Лукас попытался, было, поразмышлять вслух.

– Хочешь положить начало еще одной легенде о благородных Карерасах? – фыркнул Диего, перебивая его.

– Почему бы и нет, – лениво ответил Лукас.

И тон его был настолько расслабленным, совершенно не отражавшим раздражение брата, что Кэтрин почувствовала, как просто проваливается в сон.

– Пойду, принесу нам чего-нибудь выпить, – произнесла блондинка.

– Бодрящего? – с улыбкой спросила Райан.

Она повернула голову, и они, наконец-то, встретились взглядами, отчего у Кэтрин перехватило дыхание. Они так и не успели вчера поговорить. Но сейчас в голубых глазах Райан было столько тепла и нежности, (их выражение настолько контрастировало с безразличной усталостью при взгляде Райан на Диего), что Кэтрин поняла, на этом свете существуют такие ценности, за которые можно отнять человеческую жизнь. Она кивнула, и с гулко бьющимся от счастья сердцем вышла из кабинета.

Оказавшись на кухне, она успела раздавить два крупных апельсина в соковыжималке, когда на пороге появилась Тринити. Девушка подошла к блондинке и молча ткнулась ей лбом в плечо.

– Мы когда-нибудь выспимся? – простонала она.

Но тон ее был скорее насмешливым, нежели жалобным. Кэтрин ласково погладила ее по спине.

– Как Меган с младенцем?

– Отсыпаются за всех Карерасов.

Кэтрин улыбнулась. Потом наполнила соком стакан. Стекло морозило ее и без того холодные пальцы. Кровь будто нехотя циркулировала в уставшем теле.

– Тринити, – тихо, но уверенно позвала Кэтрин.

Ей надо было с кем-нибудь поговорить. Младшая Карерас как нельзя лучше подходила на роль доверительного собеседника.

– Я… – Кэтрин вздохнула, – я, кажется, люблю твою сестру.

– Какую из? – слабо пошутила Тринити.

– Смешно, – улыбнулась блондинка.

– Райан знает о твоих чувствах? – быстро спросила Тринити и, не дав женщине ответить, продолжила сыпать вопросами. – Ты говорила ей об этом? Говорила, что любишь ее?

– Ну… – протянула блондинка с несколько растерянным выражением на изможденном лице.

– Ты не признавалась ей в любви? Еще нет?

– Нет, – выдохнула Кэтрин.

Что она могла ответить. Это было правдой. В любви успела признаться только Райан. И то ее признание было сверх оригинальным. Таким, что Кэтрин не поняла до конца, что именно Райан имела ввиду.

В этот момент снаружи раздался звук открывающейся входной двери, а вслед за ним голос, который Кэтрин не слышала уже больше года, но который осел в ее сердце тяжелым болезненным воспоминанием. Она сразу же узнала его. Это был человек, привезший ее в Фос – краснолицый и беловолосый Джон Хантер.

– Я провожу Вас в кабинет, – произнес Хантер деловито. Кэтрин услышала заискивающие нотки в его голосе, которых никогда не проскальзывало в разговоре Хантера с ней.

Ответом ему послужило легкое цоканье шпилек по каменной плитке в коридоре.

Тринити подскочила к дверному проему посмотреть, что за высокопоставленная гостья к ним пожаловала. Кэтрин же затаилась на месте, прислушиваясь.

– Это Роуз Синненгтон, – прошипела Тринити.

– Роуз Синненгтон? – повторила Кэтрин, чувствуя, как в памяти шевелятся воспоминания. Она уже слышала это имя. И связано оно было с Райан. В груди неприятно кольнуло.