Карьерист

Но как только вернулся полный контроль над мыслями, Кобра сформулировала основной вопрос: «Кто именно отныне является обладателем артефакта, транслирующего по плоскости Изначальную музыку?» – потому что логично было предполагать, что сей дэм или дэма получили над остальными громадное моральное преимущество. То есть появлялась возможность воздействия на остальных способом временного отключения артефакта. А это был бы удар ниже пояса. Потому что только сейчас, вновь ощутив волшебное, крайне приятное воздействие музыки на свои тела, любой дэм понимал, чего ему недоставало ещё буквально час назад.

В этом плане становилась понятна крайняя заинтересованность основной соперницы. Убедись она, что именно Азнара отыскала пропавший артефакт, удавилась бы от злобной зависти.

Но теперь, соответствующе, возникал следующий вопрос: а кто тогда отхватил подобное чудо?

Здесь было о чем задуматься. Божественная пара Дайна – Гелмар отпадала сразу. А вот из остальных следовало вычленить тех, кто ещё час, ну пусть полтора назад находился на божественной плоскости. Для этого существовала куча шпионов, осведомителей, а то и глубоко законспирированных резидентов, следящих только за одним: где конкретно и когда находится их опекун. Порой таким доносительством занимались даже опекаемые смертные, проживающие в Крепости. Совсем уж редко удавалось подкупить кого-то из мелких клерков, вхожих в Имение или в Лаборатории. Сеть подобных осведомителей в среде дэмов стремился иметь каждый на каждого.

Понятно, что шпионов ловили, казнили самыми изуверскими способами, но… Подобные рисковые людишки, жаждущие ещё большей наживы, находились всегда новые. И теперь подобная сеть должна была сработать по своему назначению. Причём сеть как таковая существовала не одна. Всегда подобное задание давалось главному консулу, управляющему или старшей байни, представителям разведки или полиции, деятелям от спорта. Вот сейчас Кобра и запустила все эти сети в работу, сделав нагоняй в первую очередь геер дону Юргену Флигиссу и байни Л’укре Бзань. Причём нагоняй последовал с жёсткими угрозами самых жестоких кар, если сведения не будут предоставлены срочно или будут ошибочны.

Но пока подчинённые рвали когти и подмётки в приступе усердия, Азнара вспомнила свой недавний разговор с нынешним приятелем и стала к нему пробиваться по каналу ментальной связи: «Бенджамин! Отзовись, не будь скотиной!» Минуты через две тот и в самом деле отозвался. Сразу начав ругаться:

«Ты мне дашь спокойно поработать или нет?!»

«Обстоятельства такие, что о работе не может быть и речи! – гневалась она в ответ. – Но ты мне скажи вначале, где ты находишься?» – И напрягла все свои умения правдознатца.

«Всё ещё вошкаюсь с последствиями твоего задания».

«Какого именно?»

«Что значит какого? Не ты ли меня послала на островную плоскость на поиски твоего возлюбленного Труммера?»

Такая грубая подначка, касающаяся фривольной связи со смертным, вывела Ревельдайну из равновесия, и она сбилась с настроя выявления лжи. А это и так было очень сложно делать при ментальном общении. Но до того Прогрессор говорил только правду. Но в любом случае досада прорвалась непроизвольно в каждом слове:

«Неужели ты всё-таки отыскал этого непоседу?»

«Нет, к сожалению. А то бы уже похвастался особым способом его казни. У меня дел и забот видимо-невидимо, а я должен искать твоего мальчика для развлечений?»

«Моего?! Ха! Не ты ли утверждал, что не простишь мне гибели этого шалопая? И не ты ли утверждал, что лучше него нет дипломата во всём ДОМЕ? Так что определись в своих высказываниях…»

«Вот и разобрался! Возвращаюсь домой и предаюсь на сутки полному безделью. Устал! И ты меня больше не отвлекай…»

«Эй, эй! Подожди ещё пару мгновений и услышишь от меня огромный сюрприз, – зачастила мысленными словами дэма. – Только просвети меня, чем ты так долго занимался на островной плоскости?»

«Хм! А должен просвещать?»

«Конечно! Мы же с тобой самые лучшие друзья!»

Многозначительная пауза словно утверждала: с такими друзьями и врагов не надо. Зато Азнара вновь сумела жёстко настроиться на изобличении лжи в любом неосторожном слове или прорвавшейся эмоции.

«Друг» ответил ровно и честно:

«Там я занимался не только поисками. Пришлось наказать кое-каких сволочей да стереть с лица земли несколько цитаделей. Так что это чистая правда: я нуждаюсь в полноценном отдыхе. Прощай!»

Связь оборвалась, а дэма прошептала еле слышно:

«Однако! Не соврал… – Прикрыв глаза, прогнала в памяти каждое слово и неожиданно вскинулась: – Скотина! Как он меня ловко провёл со своими ответами. Ведь не сказал, когда именно разрушал цитадели и кого-то наказывал. А это могло быть и сто, и тысячу лет назад… Вот же хитрый лис!»

Но делать-то нечего. И было наивно полагать, что такой ушлый интриган, как Бенджамин, хоть в чём-то проболтается себе в ущерб. И сейчас он сразу двух зайцев одним движением пальца убил: дружбу подтвердил и ни в чём не обманул. Как тут на такого обижаться?

А вот на некоего смертного обид накопилось преизрядно: