Карфаген 2020. Полигон (СИ)

Мысли начинают расползаться, сгоняю их в кучу.

— Эй, ты в норме? — интересуется Надана, провожая взглядом пролетающий над нами дрон, а вот другой не спешит оставлять нас в покое.

Прикрывая рот рукой говорю:

— Нет. Мне срочно надо к себе и спать четыре часа. Иначе сдохну.

Она забегает вперед.

— А по-моему, тебе срочно надо в медицинский отсек! У тебя кровь! Неужели ребро?.. — Ее лицо вытягивается и бледнеет, словно она и правда переживает за меня. — Твою мать. Еще и интервью… Срочно в медотсек!

— Нет! — рявкаю я. — Они меня спишут, а мне надо на Полигон. Так что только спать. Поверь, проснусь — буду как новенький.

Она хлопает глазами, раскрывает и закрывает рои и передумывает спорить — видимо, вспоминает, как я вылечил ее.

В медотсек мне точно нельзя: потом очень долго придется объяснять, почему я так быстро восстановился после тяжелейших повреждений.

Делаю шаг к Надане, шепчу ей в ухо:

— Короче, так. Ты покараулишь меня, пока я сплю. — Шагаю к Лексу: — Лекс, ты отдуваешься перед журналистами, а потом находишь для меня жратву, две-три порции. Она мне жизненно необходима. Ты сообразительный, сам поймешь, что говорить журналистам, а что нет. — Обращаюсь к девушке в латексе, считав ее характеристики — Эй, Милана!

Девушка удивленно оборачивается, открывает рот, чтоб спросить, откуда мне известно ее имя, но я задаю вопрос быстрее:

— Мне срочно нужно поспать четыре часа. Такой организм у меня: после адреналинового всплеска следует откат, и нужно восстановиться.

Смоляные брови девушки ползут на лоб. Лекс тоже озадачен, но не пристает с расспросами.

— Может, медицинский отсек?

— Нельзя. Они меня потом затаскают, пробовал уже.

Девушка останавливается, меряет меня взглядом. На помощь приходит Надана, складывает руки на груди:

— Ну пожалуйста! Мы ведь все равно будем тут, пока все группы не передерутся! Так почему бы ему не поспать. А мне пожрать бы, — она водит рукой по мускулистому животу. — И побольше. Так хочется после боя!

Вздохнув, Милана останавливается, разворачивается к нам и начинает загибать пальцы:

— Сейчас у вас интервью. Леонард — командир команды, он должен поговорить с журналистами, вы уже поняли, как важен зрительский рейтинг. Потом обед. После обеда встреча с фанатами. Вылет на базу планируется после шести вечера… — Она смолкает, смотрит на меня пристально. — А вам бы я все-таки рекомендовала посетить медотсек.

Дышать становится чертовски трудно из-за того, что легкие наполнились кровью. Если в течение десяти минут ничего не сделать, мне конец. Приваливаюсь к стене и говорю:

— Милана, поверь, если я не вырублюсь вот прямо сейчас, я сдохну, и никакой медотсек мне не поможет.

Девушка растерянно разводит руками:

— Я даже не знаю, тут кроватей нет…

Надана указывает на белую металлопластиковую дверь.

— Там что?

— А-а-а… Ничего. Вообще ничего.

Я толкаю дверь, и она поддается, за ней оказывается такая же каморка четыре на четыре, как та, где мы устраивали военный совет.

— Отлично. — Переступаю порог и ложусь прямо на холодную плитку. — Лекс, с тебя интервью и еда. Надана, ты со мной. Милана, поверь, так надо. Все! Не будить и не трогать.

Поджимаю колени и долго кашляю, сплевывая кровь, а ее накопилось преизрядно. Вспоминаются медицинские книжки, где описывался отек легких и прилагались картинки: кровавая пена из разинутого рта, выпученные глаза…

Неужели смертельные раны просто затянутся после того, как я конвертирую очко характеристик? Ладно ушибы, но — сломанные ребра?

Надана стоит надо мной, опершись о стену и скрестив руки на груди. Девушка в латексе топчется у порога, зябко поводя плечами. Лекс не заходит, выглядывает из коридора.

Закрываю глаза, делаю запрос своих характеристик; хоть в глазах и двоится от головной боли, фокусирую взгляд на строчке, где у меня спрашивают согласие на конвертацию очка характеристик в ловкость, мысленно даю добро, надеясь на то, что выносливость вот-вот повысится сама.

Только бы все получилось, и травмы не оказались несовместимыми с жизнью! Воспаленного сознания касается ласковая ладонь усталости, а на ум приходит Элисса, и гаснущим сознанием понимаю, как много она стала для меня значить.

Интерлюдия 2. Сандрино

С самого утра Сандрино как на иголках, он внедрил киллера в Чистилище, где проходил отбор неугодный боссу Тальпаллис, и к вечеру должен быть результат. Полдень. Ясно, что еще рано, но все равно он места себе не находит.

Иллона работала чисто, у нее еще не было осечек, и разумом Сандрино был уверен в ней, но интуиция подсказывала: с Тальпаллисом что-то не то, он опасен. Иначе почему одно его существование так задело босса, самого Гамилькара Боэтарха? Вряд ли он пересекался с жителем второго уровня.

Хотя и с долбанным Боэтархом что-то не то. Раньше он гонял по делам, развлечениям и бабам, теперь же отирается возле жрецов. Точнее, они отираются вокруг него. Возвращается он все больше дерганный, и непонятно, чего от него ждать. То наорет ни с чего, то закроется в каюте и молчит. И ни разу не просил отвезти его домой.