Карфаген 2020. Полигон (СИ)

Гемоды еще не вернулись, солнце не поднялось. С момента, когда он заснул, прошло не более получаса. Внутри него растет опухоль, что делать? Но почему она не давала о себе знать?

Все планы, которые он недавно обдумывал, накрылись. Он, как бабочка в альбоме коллекционера, уже пришпиленная иголкой, но еще дергающая крылышками.

В круглом доме, где хранились все ценные вещи и спали гемоды, пищит коммуникатор. Сандрино поднимается и, пошатываясь, топает туда, распахивает ящик со своими вещами. Холодеет, видя, кто его вызывает.

Гамилькар Боэтарх.

События последних дней проносятся вихрем, танцуют перед глазами, кривляются, корчат рожи, Сандрино чувствует между ними связь, но не может сложить картинку из разрозненных фрагментов.

— Да обратит Ваал свою милость на вас, — приветствует он Боэтарха.

— Как ты себя чувствуешь? — равнодушно интересуется Гамилькар.

Сандрино открывает рот, чтобы ответить дежурно, что, мол, все в порядке… и понимает, что в вопросе Боэтарха ответ уже есть. Боэтарх не просто догадывается — он знает…

— Сандро, у тебя есть три дня, чтобы исправиться. Ситуация выходит из-под контроля, и мне это не нравится. Если ты не уложишься в срок, ты будешь умирать так мучительно, что проще застрелиться. Беги, не беги… От себя не сбежишь, Сандро. Ты ведь понимаешь, о чем я?

Сандрино понимает и невольно потирает горло.

— Где гарантия, что когда я все сделаю…

— Мое слово, Сандро. А большего тебе и не надо.

Связь прерывается. Сандрино стоит в звенящей пустоте, остались только она и тварь, пожирающая его изнутри, и кажется, слышно, как она чавкает, растворяя легкие. Тварь, подконтрольная Боэтарху. Но как? Разгорается злость, Сандрино изо всей дури лупит стену, но легче не становится. Он — лишь крыса, лабораторная крыса под скальпелем вивисектора, все надежды вырваться напрасны.

Первый порыв — сунуть себе ствол в рот и нажать на спусковой крючок. Второй — прикончить Тальпаллиса, выбраться и застрелить Боэтарха. Третьим приходит здравый смысл. Слово пунийца — железо. Если Сандрино справится, Боэтарх остановит болезнь…

Но как? Как он это делает? Что за власть в руках этого человека? Подавив праведный гнев, Сандрино заставляет себя действовать логично: он сделает то, что от него требует Гамилькар Боэтарх, а потом рванет к озверелым в леса. Возвращаться в Новый Карфаген небезопасно, причем не только для него.

Ругнушись, он распахивает ящик с патронами, набивает патронташ, повертев в руках дробовик, откладывает его — не стоит привлекать к себе внимание, а единственный способ подобраться к Тальпаллису — притвориться участником шоу. Берет пистолет и плазмоган, их проще спрятать, набирает патронов с запасом, консервов, накидывает плащ с капюшоном, чтобы солнце не жгло снежно-белую кожу, беззащитную перед его лучами, и, пока не приехали гемоды, выходит за ворота и шагает навстречу восходящему солнцу.

Глава 15 Центральная

Все-таки две единицы делают меня гораздо более выносливым, и до центральной крепости мы с Вэрой добегаем, что говорится, ноздря в ноздрю.

По сведениям спасенного от гемодов тибетца Инджо, восточную захватил наш главный конкурент Рамон. Он же выпотрошил северную, хорошо, тот парень успел описать налетчиков. И если Рамон не стал вливать защитников в состав своей группы, значит, она численностью превысила тридцать человек. Сегодня-завтра надо ждать гостей, и не факт, что выстоим, потому мы с Вэрой рванули в центральную крепость, а в южную отправились Лекс и Надана. Она и здесь пригодилась бы, но телепат у нас один.

Центральная крепость ничем не отличается от нашей: те же трехметровые бетонные стены, ветра нет, и бежевый флаг висит линялой тряпкой. Как и в прошлый раз, мы поднимаемся на самый высокий холм, чтобы осмотреть окрестности прежде, чем идти на переговоры, и за чередой холмов взгляду открывается еще один огороженный лагерь, причем забор не из таких серых плит, а, похоже, из местного желтоватого камня.

— Гемоды, — констатирует Вэра, и мы спускаемся по склону, движемся к крепости, стараясь не уходить далеко от нагромождений камней древнего города, где при необходимости можно было бы укрыться.

Защитники обнаруживают нас метрах в пятидесяти от крепости.

— Эй, стоять! — кричит дозорный, и мы останавливаемся, чуть смещаясь к каменной глыбе.

Жаль, мы далеко, и не слышно, о чем говорят защитники крепости, но однозначно наше появление обсуждается.

— Проваливайте, — спустя минуту радостно объявляет дозорный.

— Мы парламентеры из другой крепости, — сходу открываю карты я. — Пришли заключать союз, у нас есть что вам предложить.

И снова минутная тишина. Мы с Вэрой стоим, как на судилище, плечи сводит от напряжения. А пауза все длится и длится, и мне кажется, что слишком долго, пора бы уже выдать какую-то реакцию.

— Это с какой крепости? — В голосе переговорщика чувствуется интерес, но не искренний, гаденький какой-то интерес, и проснувшаяся интуиция велит мне разворачиваться и проваливать, но ход уже сделан, и партию надо доиграть если не до конца, то до логического завершения.