Карфаген атакует

Обо всем этом узнал сам Ганнибал, посетивший перед продолжением похода лагерь у Илерды и вызвавший Атарбала вместе с Магной и командиром разведчиков седьмой спейры к себе в шатер, где лично расспросил обо всех деталях. Не приглашенным оказался только Акрагар.

— Ну что ж, — сказал облаченный в черную с золотом кирасу вождь финикийцев, рядом с которым сидели его братья Гасдрубал и Магон, — Федор Чайкаа, ты сослужил хорошую службу Карфагену в Испании.

Он встал, приблизился и положил руку на плечо морпеха.

— Я вижу тебя уже второй раз с начала похода и запомню твое имя, — молвил Ганнибал, глядя ему в глаза. — Надеюсь, когда мы придем на римские земли, ты будешь служить не хуже.

Федор не относился к робкому десятку, но его вдруг обуяли смешанные чувства радости и гордости, он уподобился Летису в момент, когда тот впервые увидел вождя финикийцев рядом с собой. Под пристальным взглядом Ганнибала и его братьев, олицетворявших верховную власть в Испании, он потерял дар речи и долго не мог вымолвить не слова, только кивнул в ответ. Но в конце концов нашелся и произнес высокопарную фразу, подходившую, как ему казалось, к такому моменту.

— Я благодарен Ганнибалу за то, что он заметил мои скромные заслуги, — сказал Федор. — Я не подведу.

Командующий усмехнулся, увидев смущение на лице героя-разведчика.

— Он говорит так, словно заседает в сенате, — произнес вождь, призвав в свидетели своих братьев. — Я слышал тебя, Федор Чайкаа, и доволен ответом.

Ганнибал вернулся на свое место и добавил, обращаясь уже к Атарбалу.

— Ты можешь вернуться к войскам.

Когда они покидали шатер главного военачальника испанской армии, Федор не мог прогнать ощущение, что, несмотря на статус Ганнибала и его бесконечную власть над людьми, он только что беседовал с обычным человеком. И этот человек ему понравился. Он был не заносчив, а лишь по-военному четок.

Про верховного командующего в подразделениях ходили разные слухи, но все больше о его подвигах, а не о жестокости. Говорили, что он одинаково терпеливо переносил жару и холод, ел и пил всегда в меру, не предаваясь длительным застольям. Спал, когда получалось, не отличая дня от ночи. Многие часто видели, как, завернувшись в военный плащ, Ганнибал смеживал веки прямо на земле, среди воинов, стоявших на постах. Федор, правда, сам ни разу не видел вождя карфагенян спавшим на земле, но от других слышал об этом не раз. Говорили, что он отлично владел мечом и, вступая в бой, далеко опережал всадников, первым нападая на противника, а сражение заканчивал последним, убедившись, что враг разбит.

— Рассказывают, что Ганнибал свободно владеет греческим и латинским языками, — как-то поведал ему Урбал, — и даже написал на греческом языке несколько книг.

«Интересно, — подумал Федор, вспоминая помпезного командира легиона на римской службе, — спит ли Памплоний на земле, укрывшись плащом? И как часто предаются чревоугодию консулы?».

Впрочем, Ганнибала он пока видел всего несколько раз. Да и то либо в шатре, либо на коне. Так что, собственное мнение об этом человеке ему еще предстояло составить.

Атарбал за этот поход был награжден золотой цепью, на которой висела круглая, похожая на монету, медаль с вычеканенным изображением полумесяца. Не забыли Акрагара, Магну и Федора. В благодарность от имени Ганнибала он получил еще один кошелек, где оказалось столько золота, что он мог бы купить собственную триеру и нанять Магну для командования пехотинцами. Самого Магну тоже наградили золотом. Но не повысили в должности, поскольку Акрагар по прежнему оставался на своем посту командира хилиархии. Однако, Магна был не в обиде.

— Благодаря твоему ночному походу Ганнибал нас заметил, — удовлетворенно кивнул Магна, — а он не забывает верных людей. Так что я не зря рисковал головой. Да и Атарбал с Акрагаром, в результате, остались довольны, хотя командир хилиархии все же точит на меня теперь зуб. Ну да ладно, война только началась. Еще будет шанс доказать ему свою верность.

«А наш командир не прочь сделать карьеру, — подвел итог Федор, поглядывая на смуглолицего рослого финикийца, в глазах которого светилась готовность ввязаться в новую авантюру. — Этот далеко пойдет. Что на суше, что на море».

К вечеру они спустились с гор на холмистую равнину и заночевали в уже отстроенном лагере, укрепленном против обычного лишь невысоким частоколом. Так же делали и римляне, когда поблизости не случалось врагов.

Федор последние месяцы не выпускавший из рук фалькату, порубившую уже немало горцев, удивился чрезвычайно.

— Неужели мы оставили всех врагов позади? — спросил он Урбала, когда пехотинцы привычно расставляли в лагере шатер для ночлега, в чем им помогал еще хромавший Летис.

Чайка, ставший не так давно вторым лицом в спейре, был освобожден от этого занятия, но для порядка присматривал за работами, находясь поблизости.

— Не уверен, — ответил Урбал на вопрос Федора. — Мы в нескольких днях пути от Массалии, а она дружит с Римом. Да и не ясно, как местные кельты отнесутся к нашему проходу.