Карфаген атакует

— Я доволен своим положением, — ответил Федор с поклоном. — Твое доверие мне дороже, Ганнибал.

— Что ж, — ухмыльнулся финикиец, посмотрев на брата, — ступай. Принеси мне свежие вести о перевалах севернее Генуи. А потом мы поговорим о твоей карьере.

Когда Федор собрался уходить, Ганнибал протянул ему свиток с изображенной на нем копией карты северной Италии и распорядился:

— Когда разведаешь все проходимые перевалы, нанесешь их на карту. Но она не должна попасть в руки римлян.

— Я все выполню, — ответил морпех, пряча свиток под плащом.

— Поторопись, Чайкаа, — сказал напоследок Ганнибал. — Если ты не вернешься к исходу месяца, мы уйдем без тебя.

— Я вернусь вовремя, — уверил его Федор и покинул шатер главнокомандующего.

Когда он миновал охрану и отдалился от шатра Ганнибала на двадцать шагов, то заметил чуть в стороне слугу, расседлывавшего лошадь. Этот слуга проводил его долгим взглядом, а когда Федор внезапно обернулся, опустил глаза к земле. Командир седьмой спейры вспомнил разговоры о шпионах, сплюнул и направился к горевшим невдалеке кострам.

На следующее утро Акрагар вызвал его к себе и зачитал приказ о том, что Федору с его разведчиками необходимо немедленно покинуть зимний лагерь и отправиться на границу Умбриии для выяснения позиций римской армии. Сообщив это, Акрагар не смог сдержать скользнувший по его хитрому лицу улыбки. Она была мимолетной, но не укрылась от Федора. Командир седьмой спейры уже давно ощущал, что после смерти Магны командир полка перенес всю свою неприязнь на него. А периодическое общение недавнего простого пехотинца с самим главнокомандующим испанской армией вызывало у Акрагара профессиональную ревность.

Он был хорошим военным из знатного и богатого рода, но уж очень прямолинейным. И, кроме того, солдаты поговаривали, что Акрагар находился в дружеских отношениях с семейством Ганнона. Того самого сенатора, что много лет назад прославился своими победами над нумидийцами и мавританцами в Африке. Ганнон являлся сторонником новых завоеваний Карфагена на материке, а не за морем, и потому издавна косо смотрел на семейство Барка. Он строил козни еще против отца Ганнибала Гамилькара, а после его смерти с трудом выносил триумф молодого вождя, боготворимого армией не меньше его отца.

Его собственные военные успехи в молодости быстро сменились ошибками и поражениями. Чего стоил бунт наемников, вспыхнувший из-за неумелых действий и жадности Ганнона, решившего задержать жалование солдатам. Это был тот самый бунт, который как-то поминал в разговоре Летис. Мятежники даже осадили Карфаген и едва не взяли его. К счастью, вовремя вмешался Гамилькар, «злой гений» сенатора, возглавивший вместо него верную часть армии, разбивший наемников и с тех пор ставший признанным военным вождем Карфагена.

Ганнон отошел от управления армией, но не сошел со сцены. Он был богат, имел обширные сельскохозяйственные угодья и вес в сенате. Он затаил в завистливом сердце злобу к семье Барка и не упускал малейшей возможности отомстить.

Заседая в сенате, Ганнон, как мог, мешал молодому Ганнибалу реализовывать его планы относительно Рима, часто из-за собственной ненависти забывая, что разгром Рима вернет Карфагену власть надо всем западным бассейном Обитаемого моря и принесет несметные богатства. В сенате Ганнон возглавлял партию аграриев, уверенных, что идеи Ганнибала о войне за морем — опасная блажь, кроме всего прочего, дорого стоившая. И, когда он выступал в сенате, часто замалчивал то, что, отправляясь на завоевание Испании сразу после потери Сицилии, отец молодого вождя Гамилькар Барка снарядил армию на собственные деньги, не взяв ни одной золотой монеты из казны республики.

Часть этой истории рассказал Федору его друг Урбал, а кое-что случайно поведал Юзеф. Но Федор ничего не пропускал мимо ушей и не забывал услышанного, откладывая его в дальние закоулки своей памяти до лучших времен.

— Я выступаю немедленно, — отрапортовал Федор, сделав вид, что впервые слышит этот приказ от Акрагара. — На время выполнения задания я хотел бы оставить спейру под командой Маго. Это толковый солдат.

— Не возражаю, — кивнул Акрагар.

Выбрав временного преемника, он направился к своим солдатам. Сначала разыскал самого Маго, крепкого сообразительного парня из ливийцев, пополнивших спейру еще в Испании, и сообщил ему о назначении. Потом построил спейру и официально передал командование Маго, тут же распустив подразделение до момента своего ухода и приказав задержаться лишь разведчикам.