Карфаген атакует

Иллур взмахнул рукой.

— И тогда путь в сердце Боспора будет открыт, и его не спасут даже подкрепления, вызванные из других греческих колоний. Главное выиграть время и нанести смертельный удар, от которого они не оправятся. А потом…

— Подожди, — озадачился Леха. — Ты еще этих противников не победил, а уже думаешь о «потом»! Ты что, брат, хочешь воевать со всеми сразу?

— Да, — просто ответил Иллур. — Я хочу завоевать весь мир и вернуть скифам власть над народами. Но Паллак слишком осторожен. Он боится, что греки объединятся против нас, словно не знает, что греки живут отдельными городами и никогда не собирают свои армии вместе. Это сделал только один человек, их царь Александр, но он тогда объединил греков силой.

Иллур снова сел рядом.

— Клянусь очагом,[27] я тоже смогу объединить всех греков под своей властью — и ближних, и дальних — если у меня будет достаточно сильная армия. Ведь наших предков не смогли одолеть даже полчища персов Дария, значит мы непобедимы. Наш древний царь Иданфирс сумел заманить, измотать и разбить по частям армию Дария. Правда, он был решителен. А Паллак слишком медлителен и острожен. Он забыл, что такое кочевая жизнь и не слишком торопится начинать ее снова.

— Но ведь Херсонес взят, — подумал вслух Леха, словно одобряя действия царя. — Город богатый, много добычи. Куда ему теперь торопиться.

— Да, Херсонес взят, добычи много, — подтвердил Иллур, тряхнув бородой и погладив свой акинак. — И это значит, что все уже решено. Останавливаться нельзя. Греки, живущие в соседних колониях, не простят нам Херсонеса. Они будут мстить. Даже могут попытаться объединиться против нас, и мы должны помешать им. Мы должны ударить первыми.

— Я бы рад помочь, — заявил Леха, вставая, — да боюсь не удержаться в седле.

— Ничего, брат, — Иллур встал, — знахари тебя вылечат. Я приказал им стараться.

— Они стараются, — подтвердил Леха, бросив взгляд на трех бородатых старцев, что обретались неподалеку.

— А пока мы уйдем без тебя, — Иллур улыбнулся, — медлить нельзя. Я сам поведу своих воинов в великий поход на Боспорское царство.

Он обнял Леху за плечи и попрощался.

— А ты выздоравливай, когда мы вернемся из степи, ты уже должен держаться в седле. Потому что потом отдыхать будет некогда. Ты пойдешь с нами на Ольвию.

— Я так и знал, — заметил вслух Леха, — что этого ждать недолго. Ладно, постараюсь к твоему возвращению оклематься. Плечо почти не болит.

— Прощай, Алл-лэк-сэй! — Иллур вскочил на коня и поскакал в сторону ближайших холмов. Весь его отряд последовал за ним.

Рядом тотчас возникла Зарана и заботливо накинула на плечи шерстяное покрывало. Несмотря на то, что денек стоял в целом теплый, по земле небольшой ветер мел пыльные облачка.

— Шел бы ты лучше в юрту, — заявила наложница. — Простудишься.

— И то дело, — решил Леха, вставая. — Что-то я притомился на свежем воздухе. Сила еще не та. Только сначала посмотрю, что за богатство нам Иллур привез. Пойдем, глянем.

Зарана кивнула, ей тоже не терпелось осмотреть лехину долю добычи. И они оба, обнявшись, направились к возу с сокровищами из Херсонеса.

— Да-а, чего здесь только нет, — пробормотал Леха, перебирая кубки, кувшины из меди с искусно нанесенной чеканкой, блюда и оружие в дорогих ножнах. Было здесь несколько греческих, богато отделанных мечей, небольшой круглый щит, шлем и даже раззолоченная верхняя одежда, несколько пар сандалий и много других вещей, не считая трех мешочков с золотыми греческими монетами. Иллур явно не поскупился и щедро отплатил за храбрость морпеха, поделившись с ним добычей.

Продав все это, Леха действительно мог купить себе еще стадо коней, организовать новое стойбище, построить на греческий манер дом в Неаполе или вооружить целый отряд бородатых лучников, став вождем повыше рангом. А может, и соорудить свой корабль.

Честно говоря, после морского нападения на Херсонес, Леха разрывался надвое. Он не мог выбрать, кем ему теперь стать. С одной стоны, он неплохо проявил себя, как морской начальник, можно попросить Иллура, чтобы его и дальше двигали по флотской линии. Благо, скифы теперь занялись этим вопросом всерьез, и останавливаться на достигнутом не собирались.

Но и в степь его тянуло не меньше. Как-то попривык уже Леха обгонять ветер на лихом коне, во главе своих разведчиков, и валить солдат неприятеля из тугого лука на скаку. «Ладно, — он решил оставить свои сомнения до того момента, пока жизнь сама не подтолкнет его к какому-нибудь выбору, — поживем, увидим». И поймал себя на мысли, что в последнее время, благодаря стараниям Фарзоя и его подопечного, постоянно ставивших перед Лехой новые задачи, он стал гораздо больше думать. «Надо с этим осторожнее, — осадил себя морпех, — а то и в привычку войдет. Жить сразу станет сложнее».

— А ну-ка надень, — он вытащил из широкой чаши уложенное туда ожерелье из мелких блестящих монет и протянул наложнице.