Карфаген должен быть разрушен

Иберийские пехотинцы не имели доспехов поверх национальных белых льняных туник с пурпурной каймой, лишь кожаные шапочки защищали их от ударов. Они были вооружены большими овальными щитами, метательными копьями и мечами. Обычно они пускали в ход убийственную фалькату — изогнутый и заточенный с обеих сторон до самого острия меч, позволявший одновременно рассекать и пронзать противника. Кроме иберийцев, в армии Ганнибала оказалось небольшое число их более диких собратьев — кельтиберов в черных плащах и твердокаменных лузитанов, однако им надо было платить, так как они еще не были покорены Баркидами. Конечно, армия Ганнибала не могла обойтись без особого отряда наемников — искусных пращников с Балеарских островов, их насчитывалось не менее тысячи. Всадниками были в основном нумидийцы из двух царств, соседей Карфагена, связанных с ним договорами об альянсе. Нумидийцы славились как превосходные наездники, скакавшие на своих крохотных пони без седел, удил и уздечек. Их конница была лучшей в армии Ганнибала, и от ее действий не раз зависел исход сражений^{816}.

Те испанцы и африканцы, которые многие годы сражались под знаменами Баркидов, были беспредельно преданы Ганнибалу и составляли костяк его экспедиционной армии. На них он прежде всего полагался в решающие моменты битв.

В древности армиям требовались вспомогательные войска, создававшие массовость и служившие тем, что мы сегодня называем «пушечным мясом». Для карфагенян этим «пушечным мясом» были кельты, по чьим землям Ганнибал вел армию в Италию. Кельты, воевавшие у Ганнибала, прибыли из племен, обитавших в долине реки По в Цизальпинской Галлии (Северная Италия), и им довелось участвовать в целом ряде важнейших сражений. В битве при Каннах, например, вместе с карфагенянами сражались 16 000 кельтов, а еще 8000 кельтов находились в резерве. По большей части это были наемники, набранные по дипломатическим договорам с их вождями, которые вместе с другими представителями племенной знати формировали конницы. Основная же масса смиренных туземцев сражалась в рядах пехоты, обычно на передовой линии, с длинными мечами, заточенными с обеих сторон и предназначавшимися для рубки. Эти отряды невольников не были организованными воинскими контингентами, они формировались вокруг харизматичных лидеров, выделявшихся отвагой и бойцовскими качествами. Когда видишь убогое вооружение кельтских воинов, становится понятно, почему они несли самые тяжелые потери. Тела пехотинцев прикрывали только штаны, а в руках они держали длинный дубовый щит, который, как свидетельствуют некоторые источники, был настолько узок, что не защищал от копий, дротиков и ударов мечом^{817}.

Хотя Ганнибал прославился искусным применением в бою слонов, впервые этих могучих животных использовал в средиземноморских войнах Александр Македонский, на которого они произвели огромное впечатление во время кампаний в Индии. Его преемникам тоже полюбились эти гиганты, и численность боевых слонов неуклонно возрастала. Селевк I Сирийский мобилизовал 480 слонов — подарок нового союзника индийского царя Чандрагупты — для битвы при Ипсе в 301 году. Благодаря наводившей благоговейный ужас трехтонной массе этот «танк» древности стал непременным атрибутом эллинских армий. Его ратные способности иллюстрирует терракотовая статуэтка боевого слона с погонщиком и хаудахом[281] на спине, найденная в Малой Азии и изготовленная, вероятно, в ознаменование победы селевкидского царя Антиоха над галатскими кельтами в 275 году: разъяренное животное душит незадачливого варвара хоботом, пронзает бивнями и топчет ногами. Однако имеются свидетельства, указывающие и на сомнительную эффективность четвероногих «орудий убийства». Римляне, например, никогда не использовали слонов в битвах. Особенно ненадежными в бою были африканские слоны: очень часто они, раненные и запаниковавшие, разворачивались в обратную сторону и нападали на своих же воинов. Для обуздания животных погонщики обычно пользовались металлическими шипами, которые они колотушками вбивали в слоновий загривок^{818}.