Карфаген должен быть разрушен

Ассирия обычно строила свои отношения с другими ближневосточными государствами на основе их полного подчинения посредством грубой военной силы и вымогательства дани. Однако ей не были чужды и стратегические торговые интересы^{107}. Солдат, ткачей, кожевников, земледельцев и прочих тружеников, без которых не могло существовать государство, надо было обеспечивать сырьем, оборудованием, деньгами^{108}. Придворные и высокопоставленные царские чиновники ожидали даров землями и прочими благами за свою службу^{109}. Всемогущие цари считали себя и великими благодетелями. Они могли всегда сказать, что пожива, достающаяся завоеваниями, повышает благосостояние всех, включая самых бедных подданных^{110}.

Постоянно и в больших количествах требовались драгоценные материалы, которые использовались в реализации амбициозных строительных проектов, предназначавшихся для того, чтобы внушать и благоговение, и повиновение. Особенно выделялся своей пышностью «дворец, не имевший себе равных», воздвигнутый ассирийским монархом Синаххерибом в Ниневии в начале VII века. Это было грандиозное сооружение — более 10 000 квадратных метров, декорированное изнутри дорогими породами дерева, серебром, медью и слоновой костью с тончайшим резным орнаментом. Снаружи стены были облицованы цветным глазурованным кирпичом. Каждый сантиметр облицовки графически отражал подвиги царя. Даже мебель была изготовлена из дорогого дерева и инкрустирована слоновой костью и драгоценными металлами^{111}.

Для достойной жизнедеятельности ассирийское государство нуждалось в поставках высококачественных материалов и предметов роскоши на регулярной основе и в таких масштабах, которые могут быть гарантированы не завоеваниями, а лишь торговлей. По логике ассирийских царей, удовлетворять их потребности во всем этом должны были приморские финикийские города, да еще и поставлять корабли и команды для флота. Особую ценность для ассирийцев представляли серебро, ставшее общепринятым платежным средством во всем регионе, и железо, необходимое для изготовления оружия^{112}. С точки зрения Ассирии финикийские города приносили больше пользы, сохраняя определенную степень политической и экономической автономии, а не в составе империи^{113}. Коммерческий форпост Китион, возможно, и появился вследствие возросших претензий Ассирии к финикийским городам и ненадежности кипрских партнеров Тира.

Как бы то ни было, совершенно новая геополитическая ситуация сложилась в начале VIII века, когда ассирийский царь Ададнинари III захватил Северную Сирию^{114}. Это событие для тирян имело и позитивные, и негативные последствия. С одной стороны, они избавились от наиболее злостного конкурента. С другой — тиряне лишились поставщика драгоценных металлов, и теперь триумфатор будет требовать от них эти металлы. Для удовлетворения его запросов надо изыскивать новые источники их приобретения. Мало того, возникала необходимость в расширении географии финикийской коммерческой деятельности. Следовательно, не амбиции и жажда славы побудили финикийцев двинуться за запад и открыть эпоху великой колониальной экспансии, а инстинкт самосохранения^{115}.

«Открытие» Запада

До сих пор академические умы спорят по поводу того, когда именно купцы левантийского побережья впервые появились в Центральном и Западном Средиземноморье. Более или менее ясно то, что первые финикийские западные колонии возникли в конце IX — начале VIII века. Однако не имеется достоверных свидетельств о «доколониальных» торговых миссиях. Безусловно, ближневосточные товары продавались в регионе и ранее, но о том, кто их привозил, ничего не известно[40]. Конечно, Центральное Средиземноморье и той эпохи не было захолустьем, и финикийские первопроходцы не создавали какие-либо новые торговые структуры, а вписывались в те, которые уже существовали.

Остров Сардиния тогда был главным связующим звеном в обширной средиземноморской торговой сети, охватывавшей Центральную Италию, Эолийские острова, Иберийский полуостров, Крит, Кипр и существовавшей с XII столетия или даже ранее^{116}. Со времени раннего бронзового века здесь обитали нурагийцы, обладавшие развитой материальной культурой. В память о себе они оставили не только изящные бронзовые фигурки воинов, лодок и диких животных. Сохранились целые мегалитические деревни с общинными склепами, колодцами, подземными алтарями и круглыми каменными хижинами, гроздьями располагавшимися вокруг монументальных двух- и трехэтажных башен (нураг) и защищенными по периметру крепостными стенами. Более сложные комплексы, состоявшие из центральных башен, окруженных меньшими по размеру башенками, служили, очевидно, резиденциями вождей или религиозными святилищами^{117}. Нурагийцы занимались и земледелием, в частности виноградарством, и торговлей, развозили на своих судах различные товары, в том числе и гончарные изделия.