Карфаген. Летопись легендарного города-государства с основания до гибели

Вот так решилась судьба Карфагена. Это произошло в конце лета или в начале осени 202 года до н. э., неподалеку от Зами, столицы Массильского царства, вероятно, на Силианской равнине, где дорога из Гадрументума (Суссе) в Сикку (Эль-Кеф) пересекала дорогу, идущую прямо из Карфагена по долине Вади-Милиана.

Согласно Аппиану, у Ганнибала было около 50 тысяч пехотинцев, чуть больше, чем у римлян. С другой стороны, его кавалерия по числу всадников уступала кавалерии Масиниссы. У Ганнибала было 80 слонов, а у его противников слонов не было. Ход сражения можно разделить на два этапа. Во время первого карфагеняне безуспешно пытались прорвать центр римских войск. Они несколько раз атаковали его, причем в первой атаке участвовали слоны. На втором этапе римская кавалерия завязала бой с кавалерией Карфагена, а потом окружила фалангу Ганнибала и разнесла ее в пух и прах. Из всех великих битв Ганнибала эта была самая бездарная: он даже не попытался использовать особенности местности, как в битве при Треббии или на Тразименском озере, и не маневрировал, как в Каннском сражении. Сципион тоже не отличался воображением, но в результате этой битвы стал одним из самых прославленных полководцев своего времени.

Вечером, после разгрома своей армии, Ганнибал, в сопровождении нескольких всадников, поскакал в Гадрументум. Он покрыл все расстояние за один переход, снова продемонстрировав свою необыкновенную физическую выносливость. Его дух тоже не подвел: он не мог больше послужить своей стране как солдат, но надеялся спасти ее с помощью своих дипломатических и военных талантов.

К счастью, эта последняя выходка Карфагена не заставила Сципиона изменить свои взгляды. Он не хотел разрушать Карфаген, а если бы даже и хотел, то слишком хорошо понимал, как трудно это сделать, – а он не хотел рисковать своей репутацией. Условия мира, согласованные до прибытия Ганнибала, подверглись лишь незначительным изменениям: количество судов пунического флота сокращалось до десяти, а контрибуция была увеличена вдвое. Карфаген сохранил все свои африканские владения, хотя в договор была внесена статья, по которой Масиниссе возвращалось все, что раньше принадлежало его предкам. Нумидийский царь позже использовал это условие в качестве оправдания для своих постоянных набегов, ибо пуническая территория, обозначенная словами «финикийские границы», включала в себя такие районы, как Фуске, например, хотя большинство ее населения составляли нумидийцы, и она сравнительно недавно была захвачена Карфагеном. В то время, однако, Сципион трактовал текст договора в пользу Карфагена и приказал просто вывести всех жителей из городов Сикка и Тевесте, которые располагались за пределами «финикийских границ».

Так завершилось великое предприятие, начатое около семидесяти лет назад. После битвы при Заме Карфаген, вероятно, был не слабее, чем после мира с Лутацием, но теперь он, несомненно, лишился возможности играть заметную роль в международной политике. Самое лучшее, что он мог сделать, – это жить себе мирно на доходы от торговли и сельского хозяйства и стать клиентом Рима. Именно этого и добивался Сципион, и его умеренность объясняется нежеланием слишком сильно ослаблять экономику Карфагена. Этого хотела и одна часть населения: старый Ганнон Великий был доволен заключенным договором. Удовлетворил он и Гасдрубала Младшего, одного из участников мирных переговоров, который подписывал это соглашение. Одним из главных доказательств ума и самоконтроля Ганнибала служит тот факт, что он понял и принял одно – его стране лучше выполнять условия этого позорного договора, чем быть уничтоженной.

Однако возникает вопрос: не было бы лучше, если бы он понял это раньше, еще до того, как потерял все преимущества, которые его отец и зять завоевали для народа Карфагена? Ганнибал, вероятно, относится к тем людям, которые изменили ход истории, как недавно показал профессор Тойнби, и лучше всего последствия его действий прослеживаются на фоне развития Рима. Он сделал гораздо больше для превращения Рима из города-государства в государство в полном смысле этого слова, чем сами римляне. Карфаген во многом обязан Ганнибалу своей славой, но этот полководец, вне всякого сомнения, сократил срок его жизни – не столько ослабив его, сколько превратив в предмет ненависти и тревоги Рима, что в конце концов и привело Карфаген к гибели.

Культура Карфагена в эпоху Ганнибала