Карфаген. Летопись легендарного города-государства с основания до гибели

До этого времени Катон не был особенно фанатичным в своих антипунических взглядах. Должно быть, он увидел в Африке то, что заставило его занять радикальную и непримиримую позицию. Что же это было? Он восхищался плодородием местных почв, но это не было для него откровением, ведь он учился у знатока сельского хозяйства, Магона, и лучше других знал, как карфагеняне умеют добиваться высоких урожаев. Нет никаких причин думать, что страх конкуренции со стороны умелых карфагенских фермеров заставил вдруг Катона поменять свои прежние взгляды на экстремистские. Аналогичным образом, нет причин и считать, что его беспокоил тот вред, который гугги могли нанести итальянской торговле.

Неудача Карфало никак не повлияла на популярность народной партии. Наоборот, в 152 году до н. э. собрание избрало суффетом демократа, который придерживался особенно радикальных взглядов. Это был Гиско, сын Гамилькара. Сторонники Масиниссы, числом около сорока, были приговорены к ссылке. Тем не менее Гиско не удовлетворился наказанием нумидийцев. Его речи породили в народе гнев против самого Рима. Другие трибуны, вроде Гамилькара Самнита и Гасдрубала, проводили ту же политику. Эти люди добились того, что народ проголосовал за перевооружение; военные арсеналы и военно-морские силы лихорадочно пополнялись. Говорили, что Аркобарзане, один из внуков Сифакса, собирает на пунических территориях огромную армию, которая должна была помочь ему вернуть земли своих предков.

Даже если сбросить со счетов все преувеличения римской пропаганды, все равно не останется сомнений в том, что Катон и его коллеги увидели, что Карфаген бурлит. В нем часто устраивались собрания, на которых Рим осыпали бранью. Аристократы – сторонники Ганнона – не скрывали своей тревоги: на самой северной оконечности Африки, неподалеку от Сицилии и Южной Италии, формировался смертельно опасный революционный центр.

Нет ничего удивительного в том, что известия об этом вызвали у большинства сенаторов тревогу. В середине II века до н. э. революционное движение распространилось по всему Средиземноморью. В Малой Азии последние цари Пергама Аттал II и Аттал III пришли к выводу, что установившийся социальный порядок можно сохранить, только подчинившись Риму. Восстание началось в 133 году до н. э.; его возглавил Аристоник. В Египте и Сирии эллинизм пал под ударами местных революций. В Македонии Андриск в 152 году объявил себя защитником независимости и прав пролетариата. Об ахейском кризисе мы уже упоминали. Не удалось избежать потрясений и Западу – уже в 198 году городской претор раскрыл в Сетии заговор рабов. Необходимо отметить, что заговорщиками были карфагеняне, слуги пунических заложников, интернированных в латинской колонии. К ним присоединились их соотечественники, купленные в качестве рабов. Это были захваченные в плен воины Ганнибаловой армии, которых отправили работать на поля. Вполне возможно, что именно этот инцидент и заставил Рим избавиться от Ганнибала. Другое восстание рабов вспыхнуло в Этрурии в 196 году, и в Апулии – в 185-м. Вполне возможно, что репрессии против вакхического культа, завершившиеся в 186 году знаменитым решением сената о вакханалиях, могли быть вызваны в значительной степени социальными причинами, а не только стремлением сохранить чистоту религии. На Сицилии скопилось огромное количество рабов, и ситуация здесь тоже становилась взрывоопасной.

Аристократы Рима, к своему ужасу, обнаружили, что, сломав установившийся в мире политический и социальный порядок и проводя политику безжалостного подавления бедных богатыми, которые служили агентами Рима и собирали для него налоги, они высвободили огромные и трудно контролируемые силы, грозившие погрузить все страны в хаос. И хотя в мире не было государства, способного сокрушить Рим, аристократы понимали, что он должен быть в любой момент готовым везде и повсюду совершенно неожиданно столкнуться с восстанием своих врагов. И пусть они будут плохо вооружены, но их будет великое множество, и сражаться они будут отчаянно.

Если принять во внимание все эти факты, то мы не станем обвинять Катона в том, что он преувеличивал угрозу со стороны Карфагена. Карфаген был единственным большим городом в Западном Средиземноморье, который не попал под контроль Рима. Его население состояло из тех слоев, которые всегда были подвержены мятежным настроениям. Более того, Карфаген не мог простить Риму всех страданий и унижений, которые вынес по его вине. Его культурная и религиозная история, хотя и пыталась смягчить наиболее оригинальные аспекты финикийской культуры, способствовали тому, что Карфаген вступал в тесный контакт с другими народами, помогая обмениваться разрушительными идеями и проектами.