Карфагена не будет

— Никитка, — обратился Костя к товарищу, — ты карандаши подтачивай, чтобы острые-острые они были. Я чертить стану.

Он взял карандаш и стал уверенно наносить на бумагу легкие штрихи, поминутно заглядывая в учебник, изучая линии. Работа продвигалась медленно: шутка ли, точно воспроизвести схему, сделанную не кем-нибудь, а инженером, специалистом своего дела. Как и предвидел Костя, случались ошибки. Тогда в ход шла резинка.

Долго ли, коротко ли, но первая часть схемы была закончена. Клюев с удовольствием украсил ее надписью «Молотилка комбайна «Коммунар» в разрезе», облегченно расслабил руки и откинулся на спинку стула.

— Отдохнуть малость надо, — заключил он. — Как вышло?

— Будто настоящий художник рисовал, — сказал Никита, рассматривая готовый чертеж. — Точь-в-точь по книге. Отличия никакого нет. Илья Васильевич и не подумает, что это — не тот самый чертеж, который он дал. Мастер ты, Костик!

В закрытую на крючок дверь кто-то сильно и настойчиво постучал.

— Тихо, — прошептал Никита, прикладывая палец к губам. — Узнают, что мы здесь, работать не дадут. Никак записываться в кружок пришли.

— Слышу, слышу, Никитка! Открывайте.

— Аленка, — узнал Костя. — Зачем она пожаловала? С сестрой, может, поругалась, жалобиться будет.

— Открыть ей можно: не помешает. — Никита направился к двери. — Аленка за тебя горой, — заметил он мимоходом. — А ты…

Никита откинул крючок. В комнату быстро вошла Аленка. Бегло взглянув на Костину работу, положила на стол бумажный сверток:

— Говорила я, Никитка, что лучше Кости художника не сыскать? Не верил! Не хмурься, не хмурься! Я вам поесть принесла. Хлеб с маслом и яички. Вкрутую сварены… А чертежи Ленька утащил. Он.

— Откуда знаешь про чертежи? — спросил Никита. — Кто рассказал?

— Демка Рябинин! Он ребятам заявил, что занятий в кружке сегодня не будет. Чертежи, говорит, пропали.

— А ты что?

— Высмеяла его.

— Рады они, что у нас горе, — с досадой проговорил Никита. — Но по-ихнему не выйдет. А вора все равно на чистую воду выведем. Отыщем.

— Я к Леньке домой схожу, вроде по делу, и посмотрю: есть ли у него чертежи, — предложила Аленка.

— Догадается он. И потом, Ленька не дурак. Если взял чертежи, то так спрятал, что скоро не найдешь. Мы новые чертежи приготовим, выйдем из положения. Так, Костик?

— Первая часть — вот она! И вторая будет. Занятия пройдут по расписанию. Не будь я старостой!

И занятия состоялись.

Когда Илья Васильевич Глухих в белой шелковой рубашке с голубыми васильками по вороту и в синем шерстяном костюме, на лацкане которого сверкала Золотая Звезда, появился в дверях большого зала, сорок будущих комбайнеров дружно поднялись со скамеек (второклассники тоже присутствовали, но в счет не шли), приветствуя своего учителя.

— Здравствуйте, ребята! — поздоровался Илья Васильевич. — Садитесь.

— Рано садиться! — выпалил Костя. — Встать! Илья Васильевич, я рапортовать должен!

— Прошу извинить! Не знал я ваших порядков. Рапортуй!

Костя вскинул руку над головой и четко доложил о том, что кружок юных комбайнеров собрался в полном составе и готов приступить к занятиям.

Илья Васильевич положил на стол перед собой толстую тетрадь в клеенчатом переплете, прошелся возле доски с чертежами, откашлялся.

Рассказ свой он начал как-то уж очень просто.

Можно было подумать, что сами ребята ведут интересную непринужденную беседу о стародавних временах.

— Кто нам скажет, — спросил Глухих, — чем раньше землю пахали, как хлеб сеяли, как его убирали? Охотники есть?

Слово попросил Гоша Свиридов. Порвав дружбу с Колычевым, он сразу же записался в кружок юных комбайнеров, но держался пока обособленно. Костя несколько раз пытался вызвать его на откровенный разговор, но Гоша или отмалчивался, или уходил.

Одернув белую рубашку, перехваченную в поясе ремешком, Гоша вышел к доске.

— Слушаем тебя, — одобрительно сказал Илья Васильевич.

— Раньше сохой пахали, — начал Гоша. — Сеяли из лукошка. Зерно в него насыпали, бродили по пахоте и разбрасывали. Хлеб убирали вручную, серпами.

Комбайнер дополнил Гошино повествование и перешел к рассказу о современных машинах, заменяющих тяжелый изнурительный труд людей.

Нет, не знали по-настоящему ребята, что такое комбайн. Много раз встречали они в поле эту неуклюжую на вид машину, но ничего особенного в ней не находили. А теперь…

Удивительная вещь — знания. Живешь на свете, живешь и не знаешь, что вокруг тебя так много чудесных машин, вещей, явлений. И вдруг какой-нибудь человек в простой задушевной беседе раскроет перед тобой неведомый мир, заставит взглянуть на окружающее по-иному, искать в каждом предмете воплощенную в нем живую человеческую мысль. Табуретка — не хитрое сооружение. А ведь и в ней заключена человеческая мысль. Ведь думал же кто-то над тем, чтобы превратить простую древесную чурку в удобный предмет для сидения. Проникнув в мир знаний, ты поймешь, что нет пределов для пытливой людской мечты, для постоянных творческих дерзаний.

БОРОТЬСЯ И ПОБЕЖДАТЬ