Кари, ученик художника

– Так вот, пусть этот человек напишет все подробно, понимаешь? Все, как было дело, и что он вообще знает про Панеба. Ну, словом, все, что ты мне сейчас рассказывал. И пусть этот документ он отвезет сам на Север, где сейчас находится фараон, и передаст его, тоже лично, везиру Северной части страны. Только пусть все это он сделает сам, никому не поручая и никому не доверяя, понял?

– Понял, господин. – Онахту продолжает так же внимательно слушать.

– И еще. Если потом сюда приедут от того везира посланные им люди для проверки всего дела, вам надо действовать дружно, не бояться Панеба и говорить прямо и твердо все, что вы знаете. Запомни, Онахту, что сила в единении, одна пчела не прогонит гиену, а много пчел могут ее одолеть. Ну, пора идти. Посмотрим, готовы ли твои? Да, вот что. Если действительно с тобой что-нибудь случится, непременно дай мне знать. Пусть Кари меня найдет. Если уж стрясется несчастье, помни, что твою семью я не оставлю! Молчи, ничего не надо говорить, иди торопи их, нам надо вовремя приехать на ту сторону.

Онахту все-таки успевает произнести несколько слов благодарности, хотя волнение мешает ему сказать все, что рвется из его сердца. Он машет рукой и уходит. Бекенмут опять садится на приступок и опускает голову на руки. Он сразу становится каким-то утомленным, точно постаревшим. И так, сжимая бритую голову своими сильными руками, он сидит, пока за дверью не раздаются веселые детские голоса. Тогда Бекенмут сразу поднимается, принимает свой обычный спокойный вид и так встречает входящих Онахту с Таиси на руках, Неши и Кари, несущего узелок.

– Ну, вот и хорошо, собрались? – бодро говорит Бекенмут. – Тогда идемте.

Все выходят. Онахту хочет проводить семью и сам несет дочку, остальные идут сзади. Пройдя несколько домов вдоль главной улицы, Онахту останавливается и говорит, обернувшись к Бекенмуту:

– Прости, господин, но девочка очень хочет проститься с арфистом Неферхотепом, это его дом, я зайду с ней на минуту и догоню вас, хорошо?

– Конечно, очень хорошо, что Таиси помнит своих друзей, – ласково говорит Бекенмут.

Онахту с девочкой входит в дом, а остальные не спеша идут дальше.

У ворот Онахту догоняет их. Маленькая группа подходит к сторожевому посту, у которого их уже поджидает Монту.

– Ну, мне, пожалуй, пора идти обратно, – говорит, останавливаясь, Онахту. – Нужно еще навестить семью брата…

– Давай мне дочку, я понесу ее, – говорит маджай и ловко берет Таиси от отца.

Все прощаются. Онахту смотрит на жену и детей с такой грустью, что Неши останавливается в нерешительности.

– Иди, иди, жена, – спохватывается столяр и старается придать лицу спокойное выражение. – Иди, все будет хорошо! Будь здорова, дочка! Спасибо тебе, господин, и тебе, Монту! Возвращайся скорее, Кари!

Онахту стоит и машет рукой вслед уходящим. Таиси смотрит на него и тоже машет ему ручкой.

7. НОВЫЙ ДРУГ

Лодка медленно пересекает реку. Гребец, сильный сириец, равномерно поднимает и опускает весла, а сидящий на корме старик ловко правит длинным рулевым веслом, направляя лодку так, чтобы ее не сносило течением.

Посередине, на самом удобном и спокойном месте, сидит Неши, на коленях которой полулежит Таиси. Глаза девочки широко раскрыты, чувствуется, что она с напряженным вниманием смотрит вперед. Позади Неши, перед рулевым, расположился Бекенмут, а на самом носу сидит Кари.

Таиси все еще не вполне может прийти в себя от множества новых впечатлений. Она даже не очень отчетливо помнит, как они дошли до поразивших ее своей высотой башен западных ворот храма, как Бекенмут привел их в дом своего друга, врача Минхау, где они немного отдохнули. Там с ними простился маджай Монту и ушел обратно в горы, а Минхау послал с ними своих рабов – старика рулевого и вот этого сирийца, который нес Таиси до берега, а теперь гребет. Лодка тоже принадлежит Минхау, хорошая лодка, крепкая, на ней не страшно плыть даже по такой широкой и глубокой реке.

Таиси видит на берегу много зданий. Особенно привлекает ее внимание огромный храм, колонны которого отражаются в воде. Бекенмут уже сказал, что это Ипет-Рес, второе по величине святилище бога Амона-Ра, царя всех богов Египта. Но они едут не туда; им надо пристать севернее, вон к той пристани, от которой идет дорога к главному храму того же бога Амона-Ра, который называется Ипет-Сут. И Таиси затаив дыхание смотрит на ступени красивой каменной пристани, к которой они приближаются.

Вот она ближе, ближе, вот нос лодки уже слегка ударяется об нижнюю ступеньку. Кари выскакивает и держит лодку, пока все, кроме рулевого, выходят. Сириец опять несет Таиси, и через его плечо девочка видит, как старый раб, уложив свое длинное весло на дно лодки и крикнув что-то на незнакомом языке сирийцу, берет его весла и начинает медленно грести, направляясь вдоль берега к северу, где виднеется множество рыбачьих лодок.