Кари, ученик художника

Там уже находится приехавший с ними третий жрец их храма со своим писцом Чараи и писец царского кладбища Амоннахт. Все встают при появлении деда, который молча проходит к приготовленному для него креслу, усаживается в него и дает знак третьему жрецу начинать. Рамес бесшумно становится за креслом деда.

– Так какие же дела передаются завтра на суд бога от вашего поселка «слушающих зов»? – спрашивает третий жрец писца Амоннахт.

Тот раскрывает принесенный им с собой деревянный ларчик и вынимает свиток папируса.

– Первое дело – это обвинение ремесленником Пауахом ремесленника Ипуи в краже циновки. Ипуи отпирается, но все утверждают, что, кроме него, этого сделать было некому. К тому же его не раз уже ловили на мелком воровстве.

– Ну что ж, бог Амон осудит его, – спокойно говорит третий жрец.

Дед Рамеса молчит, закрыв глаза, – то ли думает, то ли соглашается с тем, что сказал третий жрец. Видно, что ему глубоко безразлично, будет ли признан вором Ипуи или нет. Писец Амоннахт делает какую-то пометку на папирусе, писец третьего жреца Чараи тоже что-то записывает.

– Второе дело. Старуха Хенут, вдова ремесленника, желает знать, будет ли ее сын Хаи жрецом храма фараона Сети-Менмара.

– Ммм… А что говорит об этом главный жрец этого храма? – спрашивает третий жрец.

– Он не возражает… Хаи учился в их храме… К тому же брат Хаи, живописец Яхмес, расписал для главного жреца гробницу и сделал это очень хорошо, – отвечает Амоннахт.

– Ах, так! Ну, тогда бог Амон пообещает вдове Хенут, что ее сын Хаи будет жрецом в храме фараона Сети-Менмара.

Оба писца опять делают записи на своих свитках.

– Еще что? – спрашивает третий жрец.

– Следующее дело очень сложное, господин, – говорит Амоннахт. – Один из ремесленников царского кладбища обвиняется в краже золота, которое ему было выдано для работы.

– Кто этот ремесленник? – задает вопрос третий жрец.

– Это столяр Онахту. Он хороший мастер, но вредный человек – часто противоречит распоряжениям начальника отряда Панеба, который не раз уже жаловался на него правителю Западной части Города Пауро.

Рамес чувствует, как у него начинает биться сердце. Столяр Онахту? Отец Кари и Таиси? Опять Панеб? Почему же Кари ничего об этом не сказал? Он, значит, еще ничего не знает.

А третий жрец в это время задумчиво спрашивает:

– Он из отряда Панеба… Ты говоришь, что и Пауро им недоволен? Вот что! Мммм… А почему же дело не пошло в суд поселка?

– Потому что его надо решать немедленно, откладывать нельзя, а теперь праздники, когда еще соберется суд поселка!

– Кто подал жалобу? Столяр отрицает все?

– Это обвинение вчера подал помощник Панеба Хати, который выдает золото ремесленникам для работы. Он говорит, что выдал золото столяру, а тот утверждает, что этого не было и что он ничего не получал. Пауро очень торопит с этим делом и приказал сегодня же ночью арестовать столяра, – добавляет Амоннахт и смотрит прямо в глаза третьему жрецу.

– Значит, дело идет на суд бога по жалобе Хати, помощника Панеба? – медленно говорит жрец, тоже глядя прямо в глаза Амоннахта. – Так, так… Ну что же, он, несомненно, виновен, и бог осудит его.

– Это было бы хорошо, господин, он вполне заслуживает этого, но его очень любят и уважают в поселке, так как бы не произошло… – Амоннахт умолкает.

Но третий жрец резко спрашивает:

– Чего?

– Недовольства, господин!

– Чем же? Решением бога? Этого не может быть и не будет! Что у тебя еще там?

Писец смотрит в свои записи и начинает что-то говорить, но Рамес не слушает его. Отца Кари и Таиси обвиняют в краже золота! Это значит, что ему могут отрезать нос и уши и отправить навсегда в Нубию, в страшные рудники, где люди гибнут от непосильной работы. Что же это такое? Ведь он же, конечно, невиновен, это просто Панеб расправляется с ним так же, как он расправился с Харуди и Нахтмином. Что же делать?

Может, взять и рассказать вот тут, сейчас, все, что он знает про этих людей? Нет, нет, этим он никому не поможет, а только испортит все дело. Надо молчать, а уже потом подумать о том, как тут быть.

Мальчик всеми силами старается не выдать своего волнения, ничем не обратить на себя внимание… К тому же он спохватывается, что надо слушать дальше. Может быть, он все-таки чем-нибудь сумеет помочь?

А писец уже докладывает о том, что ремесленник Мини подал жалобу на маджая Караи: Мини занял денег у маджая и, по его словам, вовремя уплатил долг, а маджай отрицает это и требует уплаты снова.

– Я думаю, что бог признает правым ремесленника, – говорит третий жрец. – Что говорят по этому поводу у вас в поселке?

– Да, народ считает, что Мини прав, многие видели, что он понес долг маджаю, – отвечает писец.

– Ну видишь, значит, так и будет. Вообще, если мы хотим, чтобы дело со столяром прошло спокойно, надо решать все остальное так, чтобы не раздражать людей. Еще есть что-нибудь?

– Две женщины спрашивают, дадут ли ремесленникам ту часть их пайка за прошлый месяц, которую им все еще не дали, хотя они получили уже паек за этот месяц.