Карибские сокровища

Все джунгли кажутся одинаковыми, но я не верю, что есть такой участок «однообразных» джунглей, где нельзя найти какой-нибудь новый вид животного или подсмотреть что-то новое в их поведении. Эти бесконечные новинки и диковинки, пожалуй, не так уж заманчивы для тех, кто не видел их собственными глазами, но их пристальное изучение бесконечно увлекательно и приносит несравненную радость. В этом затопляемом лесу все животные ведут странный образ жизни – здесь невозможна нормальная жизнь на земле, она почти везде ушла на два фута под воду. Все лягушки, ящерицы, улитки, насекомые и прочая мелочь переселились на деревья. Повсюду в кронах разбросаны громадные муравейники, гнезда термитов и ос. Крысы и ящерицы обжили дыры высоко наверху, а жабы поселились на широких сучьях. Единственными оставшимися на земле животными, кроме тапиров и оленей, были гигантские муравьеды, шлепавшие по воде, несмотря на свой истинно сухопутный облик.

В то утро, когда нам предстояло покинуть наш приятный, хотя и несколько сыроватый, дом, Альма наблюдала, как проходит мимо большая стая черных паукообразных обезьян (Ateles paniscus). Как назло, все мы оказались в это время выше по течению реки, где подкуривали дуплистое дерево, и пропустили это чудесное зрелище. Альма рассказала, что услышала издалека завывания и уханье обезьян задолго до того, как стая показалась у лагеря, и что деревья, по которым они неслись, качались и тряслись, будто их трепал ураган. «Куатта», как их называют в Суринаме, обитают по всей стране, но большие стаи приходится видеть редко, разве что к концу дождливого сезона. Обычно они держатся в самой чаще леса. А выше, в затянутых туманами горах в глубине материка, их такое множество и стаи их так многочисленны, что они почти всегда попадаются на глаза.

Однако охотники уверяют, что только в заливных лесах видели этих чисто древесных обезьян на земле, куда они спускаются за упавшими пальмовыми орехами. Ничего не скажешь – привычки животных воистину непредсказуемы.

XIV. Лес предгорий Тайры, коати, ягуарунди, тамандуа и ценодус

Наше последнее пристанище в Суринаме было самым цивилизованным из всех, не считая дома в Парамарибо. По этой причине туда еженедельно доставлялась почта, что добавляло к прелестям цивилизации и все ее недостатки. Английская компания по добыче золота любезно предоставила нам комфортабельное жилье – больницу и дом доктора на заброшенной лесной вырубке. Чтобы добраться до этого места из Парамарибо, можно было ехать по железной дороге до остановки на девяносто первом с половиной километре, а оттуда идти пешком еще шесть миль к востоку через лес, по тропе рядом с миниатюрной рельсовой дорогой, в то время как багаж грузили на вагонетки и толкали вручную. Заброшенная вырубка, где тогда обитал единственный наш соотечественник и добрый друг с полудюжиной местных рабочих, находилась в центре громадного участка нетронутых джунглей, который переходил в несчитанные и нехоженые мили леса, простиравшегося сплошным массивом до самой Амазонки. Таким образом, эти места, невзирая на излишние связи с городской цивилизацией, были очень привлекательны для нашей работы, особенно на той стадии, которой она к тому времени достигла.

На заре научных исследований было принято собирать зоологические коллекции вместе с прочими сведениями, путешествуя по стране. Большую часть коллекций собирали первопроходцы-исследователи, и в сознании публики путешествия прочно связались со сбором коллекций. По этой причине любая выезжающая в поле экспедиция обязательно именуется научно-исследовательской, а ее руководителя щедрая пресса награждает высокопарным титулом исследователя. В строгом смысле слова это даже верно – любой человек, предпринимающий научное исследование, заслуживает звания исследователя. К превеликому сожалению, в читательском сознании это слово непременно вызывает образ бронзового от загара и полуживого от голода героя, пробивающегося через девственный лес под прикрытием пробкового шлема и обязательно одетого в бриджи и сапоги для верховой езды.