Карибские сокровища

Становилось ужасно жарко; роясь под трухлявыми стволами в поисках мелких существ и наблюдая за разными животными, мы сильно задержались в лесу. Поэтому пришлось спешить; мы обошли саванну с северо-восточной стороны и оказались возле прелестного озерца с кристально прозрачной янтарной водой и ослепительно чистым, усыпанным белым песком дном. Озерцо осеняли высокие пальмы. Оно питалось проточной водой маленького ручейка, бегущего к далекой реке Суринам, и оказалось глубиной всего пять футов, что вполне устраивало Альму. Понятно, что весь остаток дня мы купались в этом природном бассейне.

Я никогда в жизни не видел такого идиллического местечка. Прохладная зеленоватая тень от нависших арками перистых пальмовых листьев, ровная, как газон, травка на берегу бассейна и пышные купы водяных растений с душистыми оранжевыми и белыми цветами, похожими на орхидеи. Кроме нас в долинке обитала большая стая невероятно пестрых попугаев, которые, непрерывно болтая, перепархивали с дерева на дерево. Ни малейшего ветерка, и тысячи сверкающих золотых бабочек тучами поднимаются и опускаются к мелкой воде у берегов. Доре изобразил рай так же точно, как и ад. Эта декорация была приготовлена самой природой для Адама и Евы; даже яблоки тут имелись, но Альма нарушила традицию. Она так и не рискнула их попробовать, хотя они были приятного розового цвета и росли на дереве, похожем на дикую яблоню. Память об этом дне мы сохраним до конца жизни.

Разумеется, мы пробыли там слишком долго – и до сих пор делаем вид, что только из-за очередных часов, которые я посеял в цветнике возле бассейна, – нам пришлось угадывать время по солнцу. А солнце возле экватора несется, как скаковая лошадь, и время по нему вычислить трудно. Место, где мы раньше вышли из леса, мы отметили зарубкой на коре и, когда подошли к нему, поняли, что вот-вот начнет темнеть. Но тогда мы были так счастливы и умиротворены полным слиянием с природой, что не придали этому значения.

Возвращаясь через рощицу, похожую на сад, мы, должно быть, сбились с направления и вышли на небольшую полянку, на которой стояли три высоких, отчасти уже сухих дерева. На их вершинах еще горело золото заката, а мы уже стояли в густой тени. Когда мы подошли поближе, с верхушки самого большого и самого гнилого дерева раздалось ворчание и фырканье, которые все нарастали. Поднявшись до небольшого крещендо, шум, постепенно затихая, превратился в тоненькое хныканье. Мы застыли на месте и некоторое время глядели вверх, стараясь разглядеть дупло, если оно там было. Дерево было начисто лишено листвы, но ни животного, ни отверстия дупла мы не видели. Затем шум послышался снова.

На этот раз что-то довольно крупное на минуту показалось на конце сухого сука и снова спряталось. Так как оно явно выглядывало из дупла, мы отбежали подальше к лесу, откуда можно было увидеть отверстие. Но его заслонили густые заросли, и мне пришлось влезать на дерево. Добравшись почти до самой верхушки, я разглядел над моей головой большое дупло в громадном мертвом дереве. Там я увидел что-то очень подвижное и крикнул вниз, Альме, чтобы она принесла ружье. Когда она уже почти добралась до меня с ружьем, из дупла вылезло, пятясь, крупное, похожее на кошку животное и, припав к суку, зарычало на кого-то оставшегося в дупле. Я ждал, что оно в любой момент нырнет обратно, но оно не трогалось, пока я не взял в руки ружье. Ох и долго же я загонял на место патроны, но наконец и с этим было покончено. Я медленно поднял ружье, сохраняя равновесие по мере сил, – животное находилось гораздо выше – и выстрелил.

После выстрела произошло сразу несколько событий. Из-за отдачи я потерял равновесие, выпалил в белый свет из второго ствола, схватился за сук, который не выдержал моего веса, и едва не свалился с дерева.

Весь этот переполох так напугал Альму, что она стала падать вниз, задевая по дороге ветку за веткой; тут уж я пришел в ужас и поэтому не заметил, что произошло со зверем. Когда я наконец взглянул вверх, он лежал в дупле, высунув голову, видимо убитый наповал. Я быстро спустился на землю. Альма, вся исцарапанная, жаловалась на боль в правой ноге. Я испугался, не сломана ли нога, но, так как ступать на нее было не очень больно, на душе у меня стало легче. Альма проковыляла к подножию большого дерева и прилегла отдохнуть.

Предстояло решить несколько задач. Сумерки сгущались, вряд ли Альма сможет далеко пройти с больной ногой, и, наконец, в дупле лежало убитое животное. Мы посоветовались и решили, что до нашей вырубки все равно так далеко, что можно задержаться на несколько минут или даже часов – это ничего не изменит, потому что большую часть пути придется пройти в темноте, спеши не спеши. Мы подумали, что лучше всего снять добычу, пока светло, а Альма тем временем немного придет в себя и проверит, как ее слушается ушибленная нога.