Карибские сокровища

Во время упомянутой задержки в путешествии мы стали интересоваться рыбами. Между бортом яхты и илистой отмелью вода была достаточно мелкая и поэтому прозрачная, несмотря на темно-рыжий цвет. В первый же вечер, пока мы дожидались обеда, Альма заметила, что между корнями тростников расхаживают какие-то мелкие темные существа, напоминающие миниатюрных королевских крабов. Мы подумали, что это какие-то ракообразные – их мы собираем очень старательно, – и попробовали одного поймать. Но они разом исчезли и вернулись нескоро. Мы стали осторожнее и вытащили небольшие сачки. С помощью сачков и бесконечного терпения мы наконец оттеснили одно из существ на удобное место и поймали его.

Мы вытащили сачок с чувством глубокого удовлетворения, а я торжествовал, полагая, что изловил новый тип ракообразных. Как часто тешишь себя мечтами, что нашел недостающее звено, которое вымерло двенадцать геологических периодов назад! Я почти убедил себя, что у нас в сетке – первый живой трилобит; тщеславная глупость такого предположения понятна любому зоологу. Поэтому поведение нашей добычи меня несколько раздосадовало. Когда мы втащили на борт мокрую сеть, раздался громкий щелчок и весь муслин собрался в тугой комок. Мы стали дергать и расправлять ткань, соблюдая осторожность, чтобы драгоценная добыча не отбросила ножку или усик, как часто делают ракообразные. Но стоило нам освободить одну складочку, как раздавался щелчок и комок закручивался еще туже. Наконец у меня лопнуло терпение, и, применив силу, я резко развернул муслин. Щелчок – что-то выстрелилось из сачка и прыгнуло прямо на Альму. Альма пронзительно завизжала. Тогда нечто черненькое сигануло обратно на малую палубу, ловко юркнуло в щель между досками палубы и карбюратором мотора и скрылось в воде на дне трюма.

Тут начался чистый цирк: нам хотелось вернуть свою законную добычу, кроме того, у нас уже был печальный опыт, когда что-то живое утопало в этой воде и начинало разлагаться. Чтобы добраться до беглеца, пришлось перетаскать целую гору груза на лодку и снять весь палубный настил. Стемнело, обед был испорчен, и Ричи отказался нам помогать. И вот при свете керосиновых ламп, качающихся в темноте, мы бродим среди невидимых досок, скользких от машинного масла, в черной маслянистой воде примерно в фут глубиной и гоняем от кормы к носу и обратно нечто неизвестное и способное на любые сюрпризы. Переборки на яхте были из металла, с круглыми дырками дюйма два в диаметре, через которые трюмная вода свободно проникала в центральный отсек, где работала помпа. Таинственное существо проскальзывало в эти дырки с неимоверной легкостью.

Мы выкачали воду помпой, насколько смогли, но внизу осталась цепочка лужиц черного масла. В наилучших традициях создателей Британской империи мы уговорили простодушного туземца обследовать все лужицы по очереди голыми руками: деяние довольно постыдное, но все же увенчавшееся успехом – в конце концов мы вытащили чужими руками из грязи комок, который судорожно дышал. Когда мы его тщательно отмыли, это оказалось вовсе не ракообразное, а диковинная рыба.

Эта диковинка – сом-броняк (Doras cataphractus) – покрыта отчасти панцирем из чешуи, как крохотный осетр. Грудные плавники, изогнутые, как ятаганы, сделаны словно из крепкого, негнущегося, сплошного металла. Рыба может резко прижимать их к телу, а так как внутренние ребра снабжены рядом похожих на зубы шипов, то плавники могут не только удерживать, но и врезаться в самые крепкие предметы. При этом странная тварь еще выпускает из железы у основания плавников какую-то белую вязкую жидкость в большом изобилии. Да, мне редко приходилось видеть в природе такую совершенную приспособленность к среде обитания.

Наконец мы все-таки пообедали на крыше, и, признаюсь откровенно, я воспользовался первой возможностью и самым неуклюжим предлогом – кажется, сбором хвороста, что прекрасно мог взять на себя Андре, – чтобы удрать в челноке, который был привязан сзади для мелких вылазок. Во время обеда нам не мешали ни комары, ни песчаные мухи, а лягушки продолжали «хрр-гракать» оглушительным хором. Я весь был охвачен зоологическим любопытством, что весьма удачно сочеталось со столь же ярко выраженным отвращением к возне с досками палубного настила, перегрузке пожитков обратно на яхту и устройству ночлега. Поэтому я и спасся бегством на челноке, прихватив сильный фонарь, несколько длинных и тонких бутылок с навинчивающимися колпачками, сачок и запасное весло.