Карибский кризис

Больше к вопросу самопального изготовления мебели не возвращались, а поскольку деньги на приобретение материалов израсходовали, настоящую мебель покупать уже не на что (впоследствии, постепенно мебелью разжились на самом заводе). Я взирал на эту мебельную кутерьму с удивлением, ведь пятерым небедным компаньонам ничего не стоило взять да и нормально обставить офис; но вскоре мне стало понятно, что это является фирменным стилем Ансимовых-Быстровых. Однако, хоть в чем-то они и перегибали, но всё компенсировалось высокой рентабельностью предприятия, четкостью взаиморасчетов, и полностью прозрачной экономикой. Тут было то, чего я никогда не видел у себя на Совинкоме в модно обставленном офисе — провели сделку, раскидали прибыль, свели баланс, посчитали складские остатки, и решили вопрос об инвестициях. В Волгограде управленческий учет всегда хромал, и я привык к тому, что периодически возникают финансовые дыры — необъяснимые задолженности перед поставщиками или клиентами, долги, которых еще вчера не было. Я тщательно записывал все свои расходы, кроме меня, никто не имел доступ к деньгам, бухгалтер добросовестно вела учет, и тем не менее хозяин не мог точно сказать, какой чистый доход получен за истекший месяц (и был ли он вообще — доход).

Однако, при всех достоинствах, были видны и недостатки. Кроме неудобств жизни большого города — еда и женщины на скорую руку — открылись некоторые пугающие обстоятельства. Я дважды сталкивался с Фаридом в коридорах административного корпуса Балт-Электро, а однажды, когда шел по улице Трефолева, за мной на медленной скорости следовала затонированная машина почти до проспекта Стачек. Я не верил в то, что Фарид, владелец крупного бизнеса — «ссыкун и лох», и понимал, что подставляюсь и в случае неудачи проекта в лучшем случае буду вынужден вернуться в Волгоград, потеряв $20,000, а в худшем… засветившись в местной сводке происшествий, удалюсь в сад вечного уединения. Такая получается поездочка — экскурсия в заповедник отваги.

Самая главная причина сомнений была в том, что уставные деньги внесены на 50 %, и нет не только возможности добавить остальное, также нет способа возместить изъятие первой суммы из оборота Совинкома. Приходилось затыкать дыры — ждать поступления денег от клиентов, чтобы ими закрывать горящую задолженность перед поставщиками, а клиентам отгружать товар, взятый у других поставщиков на реализацию. А Ансимовы требовали внесения оставшейся суммы — ведь именно им пришлось заплатить за меня недостающие $20,000 на Рязцветмет.

Станислав Халанский, главный врач кардиоцентра, упорно допытывался у сотрудников Совинкома, куда пропал их директор (то есть я), и те не могли ему внятно ответить. Я был на связи, но всего по телефону не объяснить, к тому же Халанский начал увязывать в одно целое отъезд заведующего кардиохирургией Игоря Быстрова и отсутствие директора Совинкома.

«Если забрать $20,000, что я внес, то этими деньгами можно решить все проблемы, — рассуждал я. — И не только это. После отъезда Игоря отсекаются многие обязательные платежи: 5 % за поставки в реанимационное отделение, 5 % за лабораторию, и т. д. В кардиоцентре я пошел на взлет, глупо отказываться от таких перспектив».

И если в Петербург я уезжал с хорошим настроением, то за две недели пребывания в северной столице настроение поменялось на противоположное. Чем больше я вникал в дела, тем больше мной овладевало сомнение: правильно ли поступил, уехав осваивать новые территории, когда собственный бизнес не функционирует, как заведенные часы. Что называется, почувствовал, как призрачны мечты и как жестока явь. Появились нехорошие предчувствия.

В конце второй рабочей недели, в пятницу, в обед, мы впятером собрались в ЛДМ (Ленинградский Дом Молодёжи на Петроградской стороне), в баре на первом этаже. Настроение у меня было тягостное, меня уже почти физически тянуло в Волгоград, там накопилось множество вопросов, требующих личного присутствия. В этот раз интуиция подсказывала мне, что нужно уезжать насовсем — именно так, забрать свои деньги и уехать. Но как это сказать компаньонам и как на меня посмотрит Игорь, с которым мы сильно сблизились?!

Вначале под пиво обсуждали дела — отгрузку свинца на завод, обустройство офиса, первую выбранную с завода партию аккумуляторов, первые заявки от клиентов (Владимир тайком от Фарида скидывал заказы на Экссон, и уже пошли отгрузки, Артур подговорил секретаршу, чтобы она переводила звонки клиентов на наш офис и шпионила в нашу пользу; а в тот день мы как раз раскидали на пятерых первую прибыль).

Внезапно прервав обсуждение обстановки на заводе, Артур сказал, обращаясь к «братьям меньшим» — ко мне, Алексею и Игорю:

— Условия мы с Володей создали вам медовые. Вспомни, Вовок, как мы начинали. Жили, как лохи, на тысячу-полторы баксов, носились на моём «москвиче» по городу, да что по городу — исколесили полстраны! У вас, пацаны, всё готово, берите и работайте. Хорошо работайте — под лежачий камень хуй не засунешь.

Он почувствовал моё настроение, этот монолог предназначался для меня одного: