Карибский круиз

— Как вам этот прекрасный денек, Элен? — вежливо поинтересовался Алберт, снова усевшись.

— Замечательный! — ответила я и обернулась к Пэт. — Я только что от Джеки. Она действительно серьезно больна.

— Я уже поняла, — вздохнула Пэт. — Как бы помочь ей, бедняжке? Билл всегда так хорошо умел обращаться с детьми, когда у них болел желудок. Ему как-то удавалось быстро снять боль.

Меня так и подмывало напомнить ей, что одной из причин их развода было как раз то, что Билл за последние годы почти не появлялся дома, соответственно, редко видел детей — как здоровыми, так и больными. Она несколько приукрашивала прошлое. Но я решила сменить тему.

— Алберт, вам уже попались на глаза какие-нибудь замечательные птички?

— На мой взгляд, Элен, они все замечательные, — откликнулся он, откусывая гамбургер и прижимая салфетку к краешку губ, чтобы ни одна капелька кетчупа или жира не упала, не дай Бог, ему на колени или на стол. Очевидно, его маниакальное стремление отдать в химчистку испачканную блузку Пэт было всего лишь вершиной айсберга, который именуется болезненной чистоплотностью. Вторую салфетку он заправил за ворот своей белой футболки; рядом с бокалом располагалась еще целая стопка салфеток — про запас.

— Я видел пеликанов, голубых цапель, ну и чаек, конечно. В этой части океана ничего другого и ожидать не приходится. Но я очень надеюсь на завтрашний день, когда у нас будет первый заход в порт. Думаю, на острове мне удастся понаблюдать каких-нибудь необычных птичек.

Первым портом на нашем пути был указан Иль-де-Сван, Лебединый остров, — клочок суши в двести акров, принадлежащий компании «Морской лебедь». Лежащий к северо-западу от Гаити, он представлял собой образец туристической индустрии: крупные туристские компании скупали большие куски территории у стран третьего мира, остро нуждающихся в наличности, и превращали эти земли в стоянки для своих маршрутов. Это рассматривалось как неплохое вложение капитала. Земля была дешевой, как и местная рабсила, живущая исключительно ожиданием прибытия очередного круизного лайнера. По расписанию мы должны прибыть в Иль-де-Сван завтра, в семь тридцать утра.

— Кажется, я вчера говорила, — начала Пэт, пытаясь подцепить на вилку ломтик жареного картофеля, — что мой бывший муж иногда водил детей наблюдать птиц. Они видели красного дятла, синиц, каких-то певчих птиц, даже видели птичьи яйца.

При слове «яйца» Пэт и Алберт внезапно дружно покраснели, смутились и потянулись каждый к своему стакану с лимонадом, словно их охватила неуемная жажда.

— А скажите, Алберт, — решила я поправить положение, — вы всегда интересовались птицами? С самого детства?

— О да, — энергично кивнул он. — Дело в том, что я никогда не был, что называется, атлетом. В то время, когда другие мальчишки в школе, где я учился, занимались спортом, я начал интересоваться птицами. Почему именно птицами — понятия не имею. Думаю, я каким-то образом отождествлял себя с ними. Или мне хотелось жить их жизнью.

— Что вы имеете в виду, Алберт? — спросила Пэт.

— Разве не хочется многим из нас иногда полностью изменить свою жизнь, свою сущность, просто расправить крылья и полететь куда глаза глядят? — задумчиво заговорил он. — Птицы легко снимаются с места, в зависимости от времени года перебираются туда, где есть корм; люди же обречены влачить выпавший им жребий, не правда ли. — Фраза не прозвучала вопросом. — Короче говоря, я завидую их свободе. Впрочем, с того момента, как я поднялся на борт корабля, я ощущаю почти такую же свободу. Вот так свободно плыть по океану, чтобы тебя не волновало ничто в мире, — разве это не наслаждение! Экипаж берет на себя практически все заботы. Тебе обеспечивают и еду, и развлечения, и хорошую компанию (он улыбнулся Пэт)… Я даже не помню, когда я был настолько избавлен от любых проблем, обязательств, от всякой ответственности!

Да, оказывается, у Алберта просто тяга к страстным спичам!

— Кстати, об ответственности и обязательствах, — подхватила Пэт. — Скажите, пожалуйста, вы живете один?

Я в это время думала о том, какие проблемы имел в виду Алберт.

— Да, — кивнул он, — я, как говорится, одиночка.

Слово «одиночка» у меня моментально вызвало ассоциацию с убийцей-одиночкой и всеобщей паникой. А почему бы и нет? Каждый раз, когда какой-нибудь парень берет ружье, забирается на крышу и начинает стрелять по толпе ни в чем не повинных людей, в вечерних новостях вам сообщают, что это дело рук одиночки. Не исключено, что «проблемы» Алберта связаны с нарушением закона.

— А ваша семья? — продолжила Пэт. — Она живет на Манхэттене или в Коннектикуте?

— На самом деле у меня нет семьи, — ответил Алберт. — Все умерли. А поскольку очень маловероятно, что я соберусь заводить детей в ближайшем или отдаленном будущем, то фамилия Муллинз скорее всего на мне и закончится.