Карибский реквием

– Вы только что советовали мне все бросить, – удивился Даг, допивая стакан.

– Скажем так, с тех пор я принял крещение огнем и подцепил вирус.

– А, и вы туда же! Но мы не уверены, есть ли между всем этим связь, – произнес Даг, щедро наливая себе еще стакан. – Великолепный ром… А может, нам все-таки поспать немного?

– Спите, если хотите, в вашем возрасте это естественно, а я хотел еще немного подумать! – провозгласил отец Леже, поудобнее устраиваясь в своем кресле со списком в руках.

Даг попытался спрятать улыбку. Спятивший на детективной почве кюре – повезло ему с напарником! Он зевнул. Скоро уже рассветет, нужно попытаться немного поспать. Он растянулся на кровати, положив рядом письма, и сам не заметил, как провалился в глубокий сон.

Мужчина протянул руку к небольшой морозильной камере, установленной прямо в каюте, и взял оттуда бутылку ледяного пива. Папка с делом Джонсон лежала перед ним. Шлюп покачивался на бирюзовых волнах, в фалах свистел ветер. Приятное ощущение. Он смотрел, как занимается заря, как мерцающая глыба солнца показывается над водой. Он вытянулся на койке, чуть опустил козырек бейсболки и отхлебнул большой глоток пива. Это тоже было приятное ощущение. Он поставил бутылку на палубу и схватил тетрадь в твердой темно-синей обложке с простой надписью золочеными буквами: «Судовой дневник». Мужчина открыл ее, взгляд его лениво пробежал по некоторым отрывкам, выбранным наугад.

16 декабря 1975. Прекрасная была охота вчера вечером. Девица визжала не переставая почти два часа. Когда она поняла, что я собираюсь с ней сделать под конец, стала истерически умолять меня. Я надавил ей большим пальцем на одну точку на горле – я научился так делать у командос – это ее парализовало. Она была жива, но потеряла способность двигаться. Я убивал ее как можно медленнее, зная, что она в полном сознании и все понимает. Я наблюдал, как ее глаза выкатились из орбит и вращались во все стороны, как она до крови искусала себе язык. Потом я вымыл ее, опять одел и повесил. Очень даже красивая девица. Очень сексуальная. Очень мертвая.

… Если бы только я мог довольствоваться изнасилованием… Но сексуальные отношения для меня невозможны. Мой член напрягается, этот прилив крови толкает меня к ней, но на этом все и заканчивается. Как только я оказываюсь внутри, у меня возникает ощущение, будто я ковыряю палкой ком земли. Я смотрю, как Забойщик трахает их, как шлюх – а они и есть шлюхи, – но и этого мне мало. Я должен убивать их. Я люблю их убивать. Люблю тот самый момент, когда их убиваю, когда они превращаются в моих руках в безжизненные предметы, тяжелые и вялые куклы, которые мне нравится иногда ставить в нелепые позы. Я очень хотел бы понять, что они при этом чувствуют. Если бы я мог запереть одну из них в надежном месте и медленно сдирать с нее шкуру, обнажая нервы, отделяя их один от другого, чтобы увидеть, как это все функционирует! Но нужно быть осторожным. Мне все время это повторяют.

Я уверен, что, если бы у меня были средства продолжить учебу, я стал бы великим биологом. Таковы последствия нереализованного призвания: приходится довольствоваться тем, что имею.

18 апреля 1976. Го меня боится. Он ничего не говорит, но он боится. Я чувствую его страх. Он воняет. Есть страхи, которые пахнут влажной землей, а его страх пахнет помойкой. Ему хотелось бы остановиться. Я объяснил ему, что в данный момент это невозможно. Что стал бы делать Инициатор без своего Забойщика?

… июнь 1970. В Соединенных Штатах появилась новая смертельная болезнь. Они называют это СПИД. Она передается через кровь и при сексуальных контактах. Заразить, что ли, Го?

Перечитывая этот отрывок, мужчина усмехнулся. С тех пор многое изменилось. Великолепная эпидемия. Он с удовольствием вспомнил о своем посещении одного госпиталя в Майами, который специализировался на таких больных. Они это называли хоспис. Он любил наблюдать за умирающими. Больными в конечной стадии. Это мгновенно утоляло его жажду разрушения. Как кусочек льда, положенный на воспаленную десну. Но желание быстро возвращалось. С тех пор как Великий Распорядитель принял решение о роспуске их группы, он научился утолять жажду насилия при помощи специально созданных схем. Существовало множество стран, где в его распоряжении имелись рабы, и никто никогда не говорил ни о каких убийствах… Он вздохнул: все-таки с рабами было не так забавно. Разница та же, что между кроликом, выращенным в крольчатнике, и зайцем, которого часами выслеживаешь с ружьем в руке. Он вновь обратился к «Судовому журналу», зажав между ногами бутылку с пивом.