Карибский реквием

– … Я прямо не знала, что и делать, такого у нас никогда раньше не было, понимаете? Вот так, срочно, под расписку…

– Они уехали на машине?

– Мужчина тащил ее за собой, тянул за руку. У меня с самого начала было плохое предчувствие, а потом они сели в этот «рэндровер», черный, как карета барона Субботы, и он сорвался с места, как вихрь…

– Вы не заметили номер машины?

– Что?

– Номерной знак. И какого он был цвета?

– Белый, как все номерные знаки здесь. Но я не успела заметить номер и…

– Благодарю вас, вы мне очень помогли.

Хотя женщина продолжала еще что-то говорить, Даг повесил трубку и повернулся к отцу Леже.

– Черный «рэндровер». Зарегистрирован на СентМари. У него здесь есть сообщник. Значит, наверняка имеется и укрытие. У вас есть карта? – спросил он, не в силах скрыть нервную дрожь.

– Где-то должна быть…

Отец Леже порылся в сундуке и из беспорядочного нагромождения бумаг торжествующе извлек пожелтевшую, порванную на сгибах карту.

Даг долго изучал ее, водя пальцем по извилистым дорогам. Большинство якорных стоянок находилось на западе, укрытых от ветра, но имелось несколько небольших бухточек на восточном склоне, до которых можно добраться по дорогам департаментского значения, где не часто встретишь машину. Впрочем, сам остров был не слишком людным, за исключением двух основных агломераций. После трех часов энергичных поисков он фактически не продвинулся ни на шаг: Вурт мог спрятать Луизу где угодно, в любом отдельно стоящем домике.

– Hello,slutty,how'stricks?[110]

Луиза в ужасе подскочила на матрасе. Деревянный потолок сместился, затопив камеру обжигающим светом, и человек с лицом, напоминающим лисью мордочку, спустился по лестнице с изъеденными ржавчиной ступеньками. За ним шел другой, представительный, в белом халате, с маской на лице и в шапочке хирурга, с натянутыми на руки резиновыми перчатками.

Они тщательно закрыли за собой люк, и человек в белом халате зажег лампу. При нем был черный чемоданчик, как у врачей, черный и блестящий. Он открыл его с сухим металлическим щелчком и вынул оттуда какой-то предмет, который Луизе разглядеть не удалось. Тот, другой, с лисьей мордочкой, хохотнул. Он приблизился к Луизе и, плотоядно облизываясь, стал шарить влажными ладонями по ее груди.

– Thatwillbesogood,youknowthat,sogoodforyou[111], грязная шлюха, – пробормотал он, переходя с английского на французский.

Он наклонился, мазнув ширинкой по ее пересохшему от жажды рту, и она почувствовала, как к горлу подкатывает комок тошноты.

Человек в белом положил руку в резиновой перчатке на плечо усатому и резким движением оттолкнул его к стене. На какое-то мгновение она ощутила безумную надежду, что он пришел ей на помощь и они сейчас станут драться. Но этот плюгавый, омерзительный усач продолжал хихикать, в то время как человек в белом поворачивался к Луизе медленно, как фокусник, который готовится исполнить свой лучший фокус. Он коротко и резко согнулся в шутовском поклоне и показал ей предмет, который держал в руках. Это был хирургический инструмент – небольшая пила, тонкая и блестящая. Луиза почувствовала, как внутри у нее все сжалось.

– Нет! Нет!

Человек в белом покачал головой, словно перед ним находился упрямый ребенок, уселся на матрас рядом с ней и схватил ее правую руку, отчего она инстинктивно сжала ее в кулак. Она отчаянно металась в своих путах, а он держал ее запястье на коленях и спокойно прилаживал пилу у основания мизинца. Усатый приблизился, встал сзади и зажал ее голову у себя между бедер, почти придушив ее своими яйцами. Но Луизе было сейчас не до этого. Потому что человек в белом начал пилить, и она не могла думать ни о чем, только кричала, и ее отчаянный крик бился о влажные камни старого заброшенного колодца.

В дверь постучали. Отец Леже пошел открывать, сопровождаемый безучастным взглядом Дага. На пороге никого. Только вздрогнули ветки манцинеллы. Он собирался уже закрыть дверь, как вдруг взгляд его упал на небольшой продолговатый пакет, лежащий прямо на земле. Тяжело вздохнув, он наклонился. Пакет оказался легким и влажным. Белая этикетка с заглавными буквами «ЛЕРУА» была приклеена на подарочную коробочку из красной блестящей бумаги. Отец Леже вернулся в комнату, неся пакет на вытянутой руке. Не говоря ни слова, он протянул его Дагу.

– Что это?

– Не знаю. Но думаю, что это плохо.

– Плохо?

– Очень плохо. Готовьтесь к тому, что это может стать для вас потрясением.

– Но о чем вы говорите, ради бога? – прокричал Даг, разрывая бумагу.

Небольшой предмет, который находился в пакете, вывалился на стол с глухим стуком. Даг прищурился и склонился, чтобы лучше разглядеть.

Впервые в жизни он почувствовал, как у него на голове дыбом встали волосы. По всему телу побежали мурашки. Кажется, он закричал? Но сам он этого не слышал. Все его ощущения были сосредоточены на том, что находилось перед его глазами.

На деревянном столе лежал палец, аккуратно отсеченный у самого основания. На смуглой коже выделялся розовый лак ногтя.