Карибский сувенир

В поисках пищи обыкновенные тунцы совершают переходы в несколько тысяч миль. Бывает, что, рыская по океану в поисках пищи, тунцы надолго задерживаются в том районе океана, где находят обильное питание. По-видимому, один из таких кормовых районов мы и обнаружили… В последующие дни уловы были такими же добычливыми. На крючках бились обыкновенные тунцы.

Удачный улов воодушевил людей. По вечерам все стали собираться на палубе. Возобновился захиревший судовой шахматный чемпионат. Лучшими шахматистами на судне оказались Пузыня и Валентин Николаевич. Из научников неплохо играют Виктор и Николай. Это два старых соперника, сыгравших друг с другом сотни матчей в различных морях, заливах и проливах земного шара. Оба они и в жизни и в шахматах совершенно различные люди. Хлыстов — быстрый, порывистый, Жаров — неторопливый, внимательный. Хлыстов играет в бешеном темпе. Играет легко и непринужденно, а переставляя фигуры, стучит ими об доску так, что сотрясается деревянная голова у короля противника. Во время игры Николай любит распевать песни и делать каверзные ходы: подсовывает слабые фигуры, а когда торжествующий противник берет их, то оказывается — это ловушка. Тут же Хлыстов переходит в наступление и шахует жаровского короля…

В отличие от Николая, Виктор играет очень осторожно. И, прежде чем пойти, то протягивает к фигуре руку, то убирает ее. Наконец берет фигуру, ставит ее с упором, как будто ввинчивая в клетку, и, не отрывая от нее руки, еще раз окидывает настороженным взглядом все шахматное поле. При этом он всегда говорит:

— Ну-с… что же делать дальше?

— Сдаваться, — отвечает Николай и, громыхнув своей фигурой по доске, делает очередной каверзный ход.

…А на палубе в это время, в самом ее центре, у носового трюма, ярко краснеют огоньки папирос и слышны голоса: матросы рассказывают друг другу разные морские истории. Когда все истории и происшествия иссякают, вспоминают профессора, с которым команда плавала в предыдущем рейсе. Впечатлениями о нем обычно делился Петрович.

— До чего же хороший мужчина был… — задумчиво начинает боцман, — вежливый, обходительный. Если когда и ругался, то потом всегда «простите» говорил. Кушал так, что смотреть приятно: пару мисок борща хлобыстнет, а потом еще второе, косточку погрызет и баночку литровую компотику выпьет… Но уж работает — страшно смотреть: в пять часов уже на ногах. Сидит себе, что-то под нос напевает и ножичком в рыбьих животах ковыряется. Четырнадцать, пятнадцать часов за столом с рыбами высиживал. А тралы — так всю рыбу руками перещупает! И только нас подгоняет: давай траление, еще, еще, еще… Всю команду загонял! Очень работящий мужчина был, очень…

— Рыб ему в мешочке там подарили, в Дакаре… — замечает кто-то из тьмы.

— Да, рыб… Две штуки. Это ему знаменитый профессор Кодена, тот, что определители рыб тропиков составляет, подарочек преподнес. В шелковом мешочке… Так рыбки в том мешочке до самого Калининграда и маялись. На иллюминаторе висели…

Живые рыбы в мешочке? Загнул, наверное, боцман! Но нет, боцман говорит чистейшую правду: привез профессор из далекой знойной Африки в прохладный туманный Калининград двух рыб. И не в аквариуме, а именно в шелковом мешочке.

Обычно рыб ловят удочкой или сетями. А этих рыб, о которых сейчас пойдет речь, добывают… лопатой. Да, самой обыкновенной. И не из воды, а выкапывают, будто картошку, из земли. Что же это за рыбы, обитающие в земле, словно черви? Называются они протоптерусами. Живут во многих африканских реках, плавают, ловят мелких рыбешек, лягушек, червей и другую живность. Но вот наступает засуха, реки мелеют и, наконец, совсем пересыхают. Все живые обитатели мутной воды гибнут. А протоптерусы? Высыхают вместе с водой? Нет. Они закапываются в сырой ил, сворачиваются клубком и засыпают. Не на день, не на два, а на весь период засухи, длящийся почти три месяца. Кожа протоптеруса выделяет особую слизь, которая, смешавшись с илом, образует вокруг рыбы нечто вроде твердого кокона. Но сон рыб не всегда бывает спокойным — жители ближайших к речке деревень берут лопаты и идут на пересохшую речку. Они раскапывают потрескавшуюся от зноя землю и вынимают из сухого ила тяжелые шары-коконы с протопгерусами. Дома их хранят в прохладном месте, впрок.

Захочется свежей рыбки — принесет хозяйка в дом кокон, расколет, как куриное яйцо, и бросит извивающуюся рыбину на сковородку…

Ну, а если протоптерус удачно избежит этой неприятности, то, как только на истосковавшуюся по влаге землю упадут тропические ливни, река вновь наполняется водой, кокон намокает и разваливается. Рыба выплывает и начинает охотиться: за время длительного поста она очень изголодалась и теперь рыскает в речке в поиске добычи…