Карибский сувенир

Любимое место обитания свистульки — мелководные прибрежные участки океана, густо поросшие водорослями. Здесь, в колеблющихся подводных джунглях, свистульки затаиваются, приняв вертикальное положение. В такой позе они напоминают водоросль. Долгие часы висит так среди водорослей рыба, пока около нее не окажется мелкий зазевавшийся рачок или какая-нибудь беспутная рыбешка. Тогда свистулька стрелой бросается вперед, и маленький рот торопливо проглатывает добычу.

— Держите, Юрий Николаевич! — окликает меня Виктор Герасимов и бросает какую-то рыбу.

Я не успеваю ее поймать, и рыба гулко, будто камень, ударяется о палубные доски. Ах, это кузовок!

Забавнейшая рыбешка, из которой без особого труда можно сделать прекрасный тропический сувенир. Все тело кузовка покрыто костяным, почти треугольным в поперечном сечении панцирем. Рыбка напоминает рыцаря, закованного в латы. Снаружи видны лишь выпуклые, всегда немного удивленные глаза, выразительные розовые губы и хвостовой плавничок, торчащий из панциря на упругом стебле. Кузовок, как в сейф, надежно упрятал свое тело в костяной панцирь. И редко находятся в океане рыбы, желающие позавтракать или пообедать кузовком. Но чтобы еще более обезопасить себя от хищников, кузовок вооружен четырьмя обоюдоострыми кинжалами, расположенными попарно на голове в виде выставленных, как у бодливой козы, рогов и позади тела, под хвостовым плавником. Всех кузовков матросы разобрали себе по каютам: если его выпотрошить, то получится отличное чучело. Только вместо глаз нужно вставить стекляшки да, перед тем как чучело сушить, следует зажать в картонки плавнички, чтобы они не сморщились и не потеряли своей формы.

Тот же Герасимов приносит две раковины: одну большую, завитую в спираль, а другую оранжевую, двухстворчатую. Обе створки-крышки ее, словно у ежа, покрыты острыми твердыми иглами: моллюск, так же как и любое животное, живущее в океане, приспосабливается к защите от хищников. Конечно, такой моллюск, упрятавший свое нежное тело в покрытую острыми колючками твердую скорлупу, не каждому по зубам. Но в желудках рыб-кувалд мне приходилось находить осколки самых твердых раковин, искрошенных твердыми рыбьими зубами. В том числе и вот такой — оранжевой, со створками в шипах-иглах.

В груде рыбы Петрович обнаружил шесть крупных креветок. Он заботливо отложил их в сторонку и прикрыл брезентом, но Жаров увидел креветок и тотчас отобрал их у боцмана:

— Для анализа, Петрович… ничего не поделаешь.

— Да они старые… твердые, как морковки, — говорит вслед Виктору догадливый Петрович, но уже поздно: мы поспешили за Жаровым в лабораторию.

Пока Виктор листал определитель, чтобы выяснить, что это за креветки, к какому виду они относятся, Коля налил в большую колбу воды, бросил в нее щепоть соли и поставил хрупкий сосуд на электроплиту. А Валентин принес с камбуза хлеб. Что за анализ без хлеба.

— Ну как, определил? — нетерпеливо заглянув через плечо Жарова, поинтересовался Николай. — А то вода уже запузырилась…

— Все в порядке, кидай их, родимых, в колбу… — дал разрешение наш научный руководитель, и несчастные рачки, испуганно шевеля черными, будто бусины, глазами, шлепнулись в кипящую воду. И тотчас покраснели. Может, даже оттого, что ученые люди устроили им такой постыдный анализ — через несколько минут их прозрачные тела захрустели в наших руках…

— Как морковки, — снисходительно улыбнулся Жаров, стряхивая с бороды прозрачные скорлупки, — побольше бы таких «овощей».

Как будто кто-то его слышал там, в океане. В очередной трал вместе с плоскими серебристыми рыбами хлороскомбрусами и вомерами, которых можно вполне использовать для наживки, попалось с полсотни креветок, немедленно упрятанных боцманом в большой котел. Во время обеда в салоне был устроен настоящий пир.

А я взял несколько живых рачков и, посадив в аквариум, стал наблюдать за ними. Креветки — стайные ночные животные. Быстро-быстро перебирая ножками, плавают они около самого дна в поисках пищи. Когда креветка плывет в воде, кажется, будто она идет, торопливо семеня своими лапками.

Среди рыб оказался и небольшой зеленовато-коричневый осьминог. Скользкий, хрящеватый, он распустил во все стороны сильные, в бородавках присосков ноги-щупальца и стискивал ими мелкую рыбешку. Чуть полузакрытые его глаза были очень выразительны и печальны: животное жалобно сопело упругим патрубком, пытаясь засосать воду, но вместо воды внутрь тела врывались струи горячего воздуха. Эх ты, восьминогий детеныш-звереныш! В скверную историю ты попал. А ведь забрался в трал, наверное, из любопытства?

— Пускай живет… — встретив мой взгляд, говорит Сергей Петрович и, подцепив осьминога лопатой, кидает за борт, в воду. — Да, пускай живет. Он мне совсем не нужен. Тем более, что на память о нашей неожиданной встрече в районе Гвианы у меня останется отличный снимок: осьминог позирует, лежа на палубе, раскинув в стороны свои ноги… Кот!.. — подталкивает ногой Петрович одну из рыб.