Карим. Против воли

Холодный дождь усилился и теперь хлестал, как из ведра, но молодые люди не шевелились. Они стояли в обнимку посреди двора и так сильно прижимались друг к другу, будто боясь потерять. У каждого из них своя боль, своя правда, но сегодня, сейчас, они стали единым целом. Два сердца стучали в унисон, вдох и выдох — всё на пополам.

— Замёрзла, маленькая моя? — Карим первым пришёл в себя. Обхватив ладонями овал девичьего лица, он опустил на полные губы томный взгляд. — Идём в дом. Тебе нужно согреться.

Согласно кивнув головой, Люба ухватилась за мужскую руку чуть выше локтя и смиренно зашагала рядом с Каримом. Оказавшись в доме, молодые люди устроились в гостиной на первом этаже. Карим подкинул сухие поленья в горящий камин и ненадолго ушёл, оставляя девушку в одиночестве. Люба устроилась прямо на полу, боясь запачкать мокрой одеждой дорогую обивку на кресле. Она грела свои руки и не спускала глаз с разгорающегося огня. Зубы стучали от холода, а кожа покрывалась гусиной лапкой. Холодно. Тошно. Просто до чёртиков.

— Я принёс тебе халат, — Карим неслышно подобрался сзади. Опустив ладонь на женское плечо, слегка трухнул девушку, чтобы та наконец-то отреагировала на его присутствие. — Держи. Пока ты будешь переодеваться, я приготовлю чай. Или кофе? Что хочешь?

Люба встрепенулась от звуков его голоса. Собравшись с силами, поднялась с пола и поравнялась напротив Карима. Теперь не страшно. Рядом с ним ей нечего бояться. Это же он… Карим. Взрослый. Жёсткий. Опасный. Но он нужен ей, как воздух, несмотря ни на что.

— Не уходи. Останься со мной, — прошептал её голос, а руки потянулись к промокшему насквозь пальто.

Глава 17

В камине трещали сухие поленья, а на стене монотонно тикали часы. За окном продолжала бушевать непогода, затягивая небо дымкой сизого цвета. То ли ещё была глубокая ночь, то ли уже раннее утро, сейчас ничего не имело значения, кроме юной девушки, которая стояла напротив Карима и дрожащими пальцами расстёгивала пуговицы на своём пальто. Он смотрел на её силуэт и тяжело дышал, ощущая в сердце протяжные спазмы. Тело напряглось и Карим мог даже поклясться, как почувствовал каждую мышцу, натягивающуюся под кожей подобно струне.

Его руки намертво прилипли к бёдрам, а глаза — к девичьему овалу лица. До последнего не мог поверить, что любимая девочка в здравом уме и по собственной инициативе снимала с себя промокшую одежду, оголяя перед ним соблазнительные изгибы женского тела. Пальто бесшумно упало на пол, а через пару минут — вязаный свитер и синие джинсы. Оставаясь в одном нижнем белье из чёрного кружева, Зарецкая вздёрнула подбородок вверх и устремила свой взгляд на его лицо. Сделав несколько робких шагов, она подошла к Кариму вплотную и, положив тоненькие пальчики на его грудь, соблазнительно прикусила нижнюю губу.

— Я звонила тебе, но ты не ответил, — тихо прошептал её голос. — Почему?

— Не хотел говорить.

— Почему? — тёмная бровь вздёрнулась вверх, а на лбу проступила едва заметная венка.

Карим шумно втянул воздух, борясь с разрастающимся возбуждением, которое с каждой секундой набирало мощные обороты и туманило разум похлеще любого алкоголя. Она такая желанная, притягательная до искрометных импульсов, стоит напротив него в одном нижнем белье и смотрит таким соблазнительным взглядом, что ещё каких-то пару-тройку минут и он за себя не ручается.

— Почему, Карим? — повторила свой вопрос Зарецкая и, поднявшись на цыпочки, легко прикоснулась к уголку его рта.

— Ты правда хочешь знать?

— Хочу. Очень… хочу.

— Ты снова переступила черту, — процедил сквозь зубы Карим, стараясь не выплескивать злость, о которой и думать не собирался, если бы Зарецкая не настаивала на продолжении этого разговора.

— Потому, что ты сделал мне больно.

— Ты — тоже, — ответил, а сам уже тянулся рукой к женским лопаткам, чтобы расстегнуть крючки на кружевном лифчике. — Всё, что я делал — только ради тебя, маленькая моя.

Его ладонь коснулась голой кожи. Стянув с хрупких плеч бретельки бюстгальтера, Карим накрыл рукой округлое полушарие груди и слегка сжал, заставляя девушку издать первый стон. Приняв короткий возглас за призыв к действию, Карим склонился над Любой, вонзаясь в пухлые губы горячим языком. В чреслах безжалостно сдавило, а внизу живота разгорелся настоящий пожар, когда пальчики Зарецкой потянулись к бугру на ширинке домашних штанов Карима. Сначала её движения были робкими и едва ощутимыми, но чем сильнее Карим загонял в жаркий рот свой язык, тем смелее становилась его любимая девочка. Она гладила его эрегированный член сквозь тонкий слой ткани и шумно выдыхала, распаляя Карима до безудержной похоти.