Каркуша, или Красная кепка для Волка

И захлопнув дверь, поспешила в сторону будки охранника, на ходу выуживая из висевшего на одном плече рюкзака собственный паспорт и пропуск, выписанный в прошлый раз. Нетерпеливо подпрыгивая на месте, пока суровый мужчина сверялся со списками посетителей, предвкушая предстоящую встречу и солнечную, самую искреннюю улыбку на светлом, мальчишеском лице.

Как бы я не хорохорилась, чтобы не болтала, но по Даньке я скучала просто до невозможности. Так, что аж пальцы чесались от желания обнять и прижать его к себе, спрятав лицо в мягких волосах.

— Можете пройти, третий корпус, от центрального фонтана налево, — сухо бросил охранник, возвращая мне мой документ, удостоверяющий личность и делая отметку в пропуске. — Посетителям можно находиться на территории центра до половины восьмого. Не забывайте об этом.

— Угу, спасибо, — забрав бумаги, я направилась по выложенной тротуарной плиткой дорожке, мимо все еще местами цветущих клумб в сторону указанного корпуса. О том, каким образом я буду выбираться отсюда до дома, я старалась не думать. Если повезет, успею на маршрутку. Если не повезет…

Ну вот когда не повезет, тогда и буду думать! А пока, вперед, на баррикады!

Из «Аистенка» я выбралась только под вечер, под недовольные взгляды все того же охранника в будке. От его недовольного ворчания только отмахнулась, выползая мимо шлагбаума на парковку перед центром. И тяжело вздохнула, рухнув на лавочку возле калитки, прижимая к груди рюкзак. Изо всех сил сдерживая банальное и такое девчачье желание разреветься в голос.

— Нет, ну где же я так… Столько, блин, счастья отхватить-то успела?! — тихо шепнула, забравшись с ногами на скамейку и уткнувшись носом в коленки. На душе было муторно, после того, как насмотрелся на всех пациентов и посетителей центра.

Учреждение хоть и было частным, но частично получало софинансирование из бюджета муниципального образования, принимая в своих стенах определенный процент льготников, выходцев из детских домов и приютов. И поступали они сюда порою в таком состоянии, что даже опытные врачи и медсестры бледнели и судорожно стискивали кулаки. Что уж про простого студента говорить, пусть и навидавшегося за свою недолгую жизнь всякого разного?

Вот только это были цветочки. Гораздо хуже мне было от осознания открывшихся перспектив, обрисованных мне улыбчивым заведующим отделением спокойным, полным дружелюбия и сочувствия голосом. Невысокая, полноватая женщина средних лет, облаченная в кипенно белый халат, голоса не повышала, ничего не требовала, но вполне доходчиво объяснила, что через две недели закончится оплаченный мною срок пребывания в центре. Лечение должно продлиться еще два месяца с лишним, что бы закрепить достигнутые результаты и подготовить к новому курсу реабилитации и если я хочу…

Вздохнула и сжалась в комок сильнее, громко шмыгая носом. Если я хочу продолжить, если я хочу взять новые высоты, побороть диагноз и добиться того, к чему так долго и упорно стремилась, мне нужно всего ничего. Оплатить оставшуюся часть курса, добавив к и без того не маленькой сумме деньги на лекарства и дополнительные, не внесенные в программу курса процедуры. То есть, говоря прямо, к концу сентября я должна внести на счет центра около двухсот тысяч рублей и цифра эта была далеко не окончательной.

Как сказала все та же заведующая отделениям, с таким нестабильным курсом доллара, стоимость услуг их организации варьируется чуть ли не ежедневно. И вполне возможно, что к озвученной шестизначной сумме может добавиться еще пара десятков тысяч. Ну, может быть и уменьшиться, да. Или будет очередная акция, скидка, послабление или еще какая-нибудь благотворительная чушь.

Только мне-то от этого легче не становилось. Даже если перетряхнуть все сберкнижки, карточки и заначки, продать, все что можно, к концу месяца я наскребу максимум тысяч сто. И то, это еще бабушка надвое сказала. А где брать все остальное?

Спрятав лицо в коленях, и закрыв глаза, я старательно давила рвущиеся наружу слезы. И повторяла, твердила как священную мантру, что не надо, не стоит зря делать себе нервы. Что все будет в порядке, я справлюсь, справлялась же как-то до этого и обязательно что-нибудь придумаю. Вот сегодня же, как только замерзну окончательно и доберусь до дома. А там, как говорят, и стены помогают, правда ведь?

Уговоры действовали слабо. Пальцы дрожали, плечи сводило судорогой, в груди все ныло и болело. И словно вишенкой на торте стало очень уж знакомое покалывание в районе лопаток, с левой стороны. Чертова невралгия вылезла как всегда внезапно, непрошено и совершенно не вовремя.

— Вот же… — поморщившись, я осторожно разогнулась, рукавом толстовки стирая выступившие на глаза слезы.

Мир тут же размылся, намекая на то, что своими действиями я сместила контактную линзу. Под веком приятно закололо, вызвав новый слезоразлив и, плюнув на все, я вытащила линзы, бросив их прямо на землю. Поморгала, щурясь на размытые световые пятна, и выудила из рюкзака небольшой футляр с очками. Снова шмыгнув носом, нацепила окуляры на нос и…