Карл Бэр. Его жизнь и научная деятельность

В том же роде были и взгляды большинства остальных натурфилософов. Например, профессор Вагнер, у которого Бэр слушал лекции в Вюрцбурге, проповедовал следующее учение: так как всякое существо дифференцируется в свою противоположность, а из уравнивания разностей происходит нечто новое, то все отношения живых существ могут быть выражены четверною формулою. В семье, например, отец и мать составляют две естественные разности, а дети представляют результат взаимодействия разностей; недостает четвертого элемента формулы, и таковым является прислуга! Более абсурдных посылок и более нелепых выводов, кажется, и вообразить невозможно. А вот пример того, как натурфилософы представляли себе генетические отношения разных классов животных между собою. В книге некоего Каупа «Очерк истории развития и естественная система европейской фауны» (1829) устанавливается 63 ряда развития животных из амфибий и рептилий через птиц в млекопитающих. Крокодил, например, по мнению автора, дал начало соболю, причем постепенно превращался: сперва в одну из пород уток, потом в морскую ласточку, альпийскую ворону, бородатую синицу, жаворонка, щеврицу, трясогузку, черноголовую славку, сорокопута, сокола, сову и, наконец, в соболя. Почему именно эти виды, а не другие составляли здесь стадии развития, – остается секретом автора.

Нет ничего удивительного, что такая «философия» хотя и производила впечатление на массу, сбитую с толку множеством философских систем, но даже и в те времена отвергалась такими трезвыми, критическими умами, как Бэр и его учитель Деллингер. Для них натурфилософия в этом виде была предметом любопытства, наглядной несообразностью, образцом, как не следует мыслить и учить. Взявшись под руководством Деллингера за самостоятельное изучение анатомии различнейших животных, Бэр со свойственной ему глубиною и меткостью суждения вскоре заметил, что «природа в образовании живых тел преследует известные общие темы». В «Сравнительной анатомии» Кювье, которая сделалась в Вюрцбурге настольною книгой молодого Бэра, мысль эта проводится не вполне ясно, а те из сочинений гениального французского натуралиста, где его идеи о планах строения животных разработаны подробнее, в то время были или неизвестны в Германии из-за плохого развития литературных контактов, или же появились позднее. Таким образом, Бэр еще юношей пришел на основании сравнительно-анатомических исследований к тем же выводам, что и Кювье, и он был несказанно обрадован, когда позднее познакомился со взглядами последнего. Впрочем, взгляды эти не совсем совпадали с воззрениями Бэра. Правда, эти великие естествоиспытатели оба признают четыре основных плана, четыре типа организации животных, – но Кювье придает преимущественное значение устройству нервной системы, которая, по его мнению, составляет всю сущность животного, причем остальные органы служат главным образом для ее помещения и защиты, тогда как Бэр обращает внимание более всего на топографию органов, то есть на взаимное положение разных систем, своеобразное для каждого отдельного типа. Типы эти следующие: 1) тип лучистый, или периферический, 2) тип удлиненный (Бэр), или членистый (Кювье), 3) тип моллюсков (Кювье), или массивный (Бэр), и 4) тип позвоночных. В распределении разных классов животных по типам Бэр также расходился с Кювье: различных глистов он относил не к типу лучистых, а к удлиненному типу, что и в действительности гораздо правильнее.

Типы эти, служа выражением различных планов строения животных, явились в то же время и высшими категориями классификационной системы, обнимая каждый несколько классов, соответствовавших классам Линнея. Введение высших категорий системы, чем классы, было предложено отчасти даже ранее Бэра и Кювье; так, Ламарк уже в 1797 году ввел деление животных на беспозвоночных и позвоночных; но идея о нескольких различных планах строения была неожиданным нововведением, стоявшим в резком противоречии с теориями единства плана и животной лестницы, которые были проводимы натурфилософами. Эта идея имела громадные последствия и обозначила собою новую эпоху в морфологии и систематике, проложив дорогу к установлению естественной системы, основанной на всестороннем, не только внешнем изучении строения животных. Вместо бесконечного зоологического беспорядка, вместо метафизического сумбура, предлагаемого Океном и его последователями, появились прочные принципы ориентировки, стройные анатомические системы. Так как положения теории типов, защищаемые Кювье против сторонников единства плана, были добыты чисто индуктивным путем и опирались на огромное количество неоспоримых фактов, то немудрено, что теория эта оказалась роковою для натурфилософии с ее метафизическими построениями, которые изображали природу не такою, какая она есть, а такою, какою она «должна» быть по мнению философа.