Карл Бруннер

Карлуша с утра начал поджидать свою маму. Он ждал ее весь день. И все последующие дни. Может быть, она придет именно сегодня? Каждый вечер он ложился в постель разочарованный и печальный. Опять ничего! Зато может быть завтра!.

Прежде Карлушу забавляло ездить с баронессой в автомобиле или просто гулять по улицам. Он все еще не отказался от мысли встретить своих прежних друзей. И кусочек свинца, завернутый в бумажку с адресом, он всегда держал наготове.

Но теперь Карл неохотно уходил из дома.

Он боялся, что мать придет как раз в его отсутствие. Вернувшись, он первым делом разыскивал тетушку Мари, чтобы спросить: «Была она?» Впрочем, ему даже незачем было спрашивать. Когда он, запыхавшись, врывался в кухню, тетушка Мари качала только головой. Карлуша облегченно вздыхал: значит, они не разминулись. В ожидании матери Карлуша стал собирать все шоколадные конфеты, которые давала ему «канарейка». Он делал вид, что держит конфету во рту и сосет ее. А на самом деле конфета уже преспокойно лежала в его кармане. Бывало, что Карлуше приходилось для вида брать конфету в рот. Потом он ее снова вынимал, хорошенько вытирал и присоединял к остальным.

«Маме не будет противно, если я подержу конфету немного во рту», думал он.

Карл ждал уже больше недели. И все же случилось так, что он чуть не прошел мимо своей матери, не узнав ее. Это произошло во вторник утром. Карлуша должен был отправиться с баронессой на прогулку. Он был очень расстроен, но делать нечего: надо ехать. Когда он стоял на кухне, собираясь в путь, его позвал в столовую господин Иоганн. Надо было взять с собой лишнюю коробку папирос для баронессы и пирамидон, на случай, если у нее заболит голова.

Карл оставил на подоконнике свою шапочку и пошел в комнаты. Открывая дверь в столовую, он услышал, как фрейлен Лизбет вошла в кухню и сказала:

— Фрау Мари, прачка пришла!

Но прачку Карлуша не видел, так как закрыл за собой дверь.

Прачка была в круглой шляпе, низко надвинутой на лоб. Из-под полей смотрели красивые серьезные глаза. На плечи был накинут полосатый платок, в руках она держала большую корзину.

— Добрый день! — тихо и скромно сказала прачка. Но в ее голосе слышалась еще какая-то другая, скрытая нотка.

У тетушки Мари, мешавшей ложкой суп, дрогнули брови. Она сразу узнала голос Гедвиги Бруннер, но повернулась к ней только спустя некоторое время и равнодушно сказала:

— А! Новая прачка? Ну, вы пришли очень некстати. Придется немного подождать. Я соберу кухонные полотенца.

Тетушка Мари еще несколько секунд орудовала кухонной ложкой, затем, сняла горшок с огня, вытерла руки и сказала:

— Я хочу дать вам немного своего белья за отдельную плату.

Она украдкой бросила на Гедвигу Бруннер быстрый взгляд.

— Пожалуйста, я возьму, — ответила та, не меняя выражения лица. Только веки ее слегка опустились, и это означало: «я готова».

— Сейчас принесу, — сказала тетушка Мари.

Проходя мимо прачки, она незаметно и крепко пожала ей руку.

Фрейлен Лизбет ничего не заметила. Она смотрела в бельевой ящик и выбрасывала из него на пол грязное белье.

Тетушка Мари быстрыми шагами вошла в свою комнату и закрыла дверь на задвижку. Потом она отперла шкаф, вытащила из-под белья пятнадцать конвертов и завернула их в грязное белье.

Гедвига Бруннер поставила на пол корзину и начала сортировать грязные полотенца и пыльные тряпки по отдельным жучкам.

Карлуша зашел в кухню. Он вернулся только за своей шапкой. «Бюик» стоял уже у подъезда, и баронесса была готова.

Карлуша видит прачку. Она стоит нагнувшись и считает белье. Видны только полосатый платок и синяя шляпа. Лица не видно. Карлу, в сущности, все равно. Какое ему дело до чужой прачки? Он надевает шапку и думает: «Как жалко, что надо уезжать! Может быть, мама придет именно сегодня!»

И Карлуша проходит мимо прачки. Он почти касается ее локтем.

Прачка вообще не замечает мальчика… Она смотрит на пол и занята бельем.

— Шестнадцать полотенец и двенадцать пыльных тряпок, — считает фрейлен Лизбет.

Карлуша уже открыл дверь в коридор и одной ногой переступил через порог. На секунду он останавливается, чтобы туже подтянуть ремешок под подбородком.

— Но чтобы эти тонкие скатерти не терли щеткой, а то они порвутся, — говорит фрейлен Лизбет в ту секунду, когда Карлуша хочет закрыть за собой дверь.

И он слышит чей-то голос:

— Я знаю, фрейлен, я буду осторожна.

Карлуша поворачивается с молниеносной быстротой. Кто это сказал? Прачка? Это же мамин голос!

Женщина в полосатом платке поднимается с пола. Но она стоит спиной к Карлу. Может быть, она — его мать?

Судя по росту, пожалуй, да. Фигуру скрывает платок. Лица, ее не видно. Волос тоже. Карл чувствует скорее страх, чем радость. Он должен вернуться в кухню, он должен увидеть лицо этой женщины в полосатом платке. «Канарейка» уже сидит в машине и ждет. Будет страшный скандал. Но ведь, может быть, его мама стоит тут, возле него?!

— Значит, так: шестнадцать полотенец, двенадцать пыльных тряпок, — считает фрейлен Лизбет, — четыре скатерти и салфетки… Подождите…

Фрейлен Лизбет нагибается, чтобы еще раз пересчитать салфетки.