Карл Густав Маннергейм. Мемуары

Мне, прежде всего надо было восстановить силы, чтобы как можно скорее снова приступить к выполнению своих обязанностей. В этом мне, как и в прежние времена, эффективно помогли швейцарский климат и превосходный уход. Я, как и раньше, чувствовал себя отлично в этой маленькой стране, расположившейся в центре Европы, в её дружеской, спокойной и здоровой атмосфере. Народ Швейцарии, говорящий на четырёх языках и исповедующий две религии, единодушно выбрал основой жизни непреходящие ценности: усердный труд во имя улучшения общего и индивидуального уровня жизни, стабильную внешнюю и внутреннюю политику, а также бдительную охрану самостоятельности и мира. К Финляндии в Швейцарии относились с сочувствием и пониманием, как в высших, так и в низших кругах, и это сочувствие проявлялось во многих, согревающих мою душу формах.

По окончании трёхнедельного лечебного курса в прекрасном Лугано вечером 9 мая я вернулся на родину. На аэродроме Малми меня встретил генерал Вальден. Он рассказал, что накануне правительство решило согласиться с требованием Риббентропа, и сделано это было из-за критического положения с продуктами питания.

Это сообщение явилось для меня неприятной неожиданностью. Почему правительство, твёрдо стоявшее на своей позиции несколько недель, посчитало сейчас нужным согласиться на требование немцев? После поездки министра Рамзая в Берлин я всегда резко выступал против такого шага. Когда я был в Швейцарии, у меня была возможность узнать, что думают нейтралы о возможностях Германии выйти из войны без поражения, и я ещё больше уверился в том, что государство, которое сейчас в форме обязательств связало бы свою судьбу с Германией, оказалось бы на пути к угрожающему будущему. Поэтому я посчитал своим долгом сделать всё возможное для того, чтобы правительство пересмотрело это решение. На следующий день после возвращения домой я пригласил к себе в штаб на обед премьер-министра Линкомиеса. На обеде присутствовали также министр обороны и начальник генерального штаба. Не избегая прямых и резких высказываний, я заявил, что правительство сделало роковой для страны шаг, и твёрдо сказал, что необходимо тщательно продумать, прежде чем принимать такое решение. Я также нанёс визит президенту и высказал ему свою точку зрения. Правительство отменило решение ещё до того, как я вернулся в Ставку.

Позицию Германии в течение последовавших нескольких недель нельзя было назвать благоприятной, но кризис, которого многие ожидали, всё-таки не разразился. Поставки продовольствия прекратились в начале июня, и в это же время нам сообщили, что не могут поставить нам более половины объёма обещанного бензина и смазочных материалов, но на этом, насколько мне известно, санкции и закончились. Сокрушительное поражение в Тунисе заставило немецкое руководство заниматься иным, а не планировать оказываемое на Финляндию давление. Свидетельством этого явилось возобновление поставок в конце июня без каких-либо ограничений.

В конце июня был распущен немецкий батальон СС, сформированный из финских солдат весной 1941 года, — батальон, при создании которого я выразил столь резкий протест. Хорошо, что бойцы батальона на момент его расформирования оказались в отпуске в Финляндии: как раз в это время кончился срок их контрактов. Я понял, что наступил подходящий момент: следовало запретить бойцам возобновлять контракты, особенно в свете того, что практически все эти молодые воины относились к возрастным группам, подлежавшим мобилизации. Моя точка зрения не нашла понимания, и мне не удалось склонить правительство запретить подписание новых контрактов. Министерство иностранных дел, которое в момент формирования батальона взяло под свою защиту всю деятельность по вербовке, было обеспокоено тем, что вмешательство в это дело таким образом могло бы произвести неблагоприятное впечатление в Германии. Я твёрдо стоял на своём, и, когда эти молодые люди собрались в Ханко, я послал одного генерала сообщить, что запрещаю им подписывать новые контракты и подниматься на борт корабля, который должен был доставить их в Германию. Шеф войск СС Гиммлер был вынужден в своём приказе заявить, что батальон распущен на том основании, что он не хотел, чтобы бойцы батальона оказались в противоречии со своим долгом.

Финляндия постепенно была вынуждена мобилизовать свои подготовленные резервы вплоть до людей в возрасте 45 лет, чего не случалось ни в одной из стран, даже в Германии. Следствием такого почти тотального использования резервов явилась чувствительная нехватка рабочей силы, ликвидация которой требовала принятия радикальных мер. По этой причине в начале 1943 года я согласился передать командира 5-го армейского корпуса генерал-майора Мякинена в распоряжение правительства: его назначили главой управления рабочими ресурсами министерства транспорта и общественных работ.