Карл Густав Маннергейм. Мемуары

Мне удалось преодолеть немало трудностей, с которыми я столкнулся в должности главнокомандующего во время освободительной войны. Теперь же к тем трудностям, которые были вызваны тяжёлыми условиями военного времени, добавились и другие — можно сказать, внутренние. В большой степени они были вызваны тем, что сенат не мог функционировать в полную силу, его представлял временный орган, который также действовал в экстремальных условиях. Помимо всего прочего, этот временный сенат был неопытен во внешнеполитических и военных вопросах. Часто между сенатом в Васе и мною возникали разногласия. В значительной степени они порождались пассивной реакцией сената на критику в мой адрес. Хотя эти разногласия и мешали спокойной работе, их можно было объяснить военными действиями. К сожалению, очень скоро стало ясно, что все это продолжилось и в мирное время. Члены сената были слишком уж склонны прислушиваться к тем советам, которые различные посольства и частные лица считали необходимым выдвигать для решения актуальных вопросов. Это, конечно же, не укрепляло доверия между мною и сенатом. Взаимопониманию мешало и то, что наши взгляды на актуальные проблемы различались очень резко.

Из-за нехватки продовольствия возникали огромные трудности с питанием военнопленных. Люди, помещённые в лагеря, страдали от голода и болезней, смертность там была устрашающе высокой. Сенат считал, что раз всем тяжело, то все должны довольствоваться скудным рационом, лишь бы пища была здоровой. Сенат к тому же решил, что все пленные без исключения должны предстать перед судом, однако судебных дел было огромное количество, и военнопленным предстояло долгое время мучиться в тюрьмах. Я же предложил, что перед судом должны предстать только те, кто виновен в тяжких преступлениях, а остальных людей, введённых в заблуждение, следует освободить, пусть даже эти люди были взяты с оружием в руках. Хотя я и догадывался о формальных причинах, которыми были вызваны массовые судебные процессы, тем не менее, я отдавал себе отчёт, что эти процессы лишь усилят озлобленность, а злоба — плохой советчик при решении проблем, которые и так разделили наш народ на два лагеря. Дело дошло до того, что сенат решил обсудить предложение немцев отправить голодающих пленных в качестве рабочей силы в Германию. Я был категорически против этого.

Наши мнения по некоторым основополагающим вопросам строительства армии тоже резко различались. Генеральный штаб в то время разрабатывал организационный план, основные направления которого были одобрены ещё в апреле. Этот план предусматривал такую организацию армии в мирное время, которая давала возможность использовать все оборонные ресурсы сразу после всеобщей мобилизации. На повестке дня стояли также актуальнейшие проблемы, связанные с созданием руководящих органов сил обороны и их взаимодействием. Возникал и вопрос о переходе к мирному времени, но при этом армия должна была оставаться боеспособной.

18 мая парламент назначил сенатора Свинхувуда главой государства, «держателем верховной власти», после чего доктор Ю.К.Паасикиви образовал новое правительство. 30 мая я получил приглашение прибыть на заседание сената, на котором должно было рассматриваться некое предложение касательно строительства армии. Это предложение в основе своей практически не отличалось от того плана, который разрабатывался генеральным штабом. Существенным отличием было то, что по внесённому в сенат предложению армию следовало сформировать по немецкому образцу и с помощью немцев. Мы, таким образом, попадали в зависимость от них, более того — количество немецких офицеров и их статус в нашей армии должны были определяться высшим военным руководством Германии. Я, со своей стороны, представил основы нашего плана организации армии и настаивал на том, чтобы нам предоставили свободу действий и возможность самим решать вопросы обороны страны.

Один из пунктов внесённого в сенат предложения гласил, что все офицеры, за исключением финнов и немцев, должны быть отправлены на родину. Судя по всему, это было направлено против тех шведских офицеров, которые оказали нам помощь и с честью выполнили многие тяжёлые и неблагодарные задачи. В своё время, для того чтобы их зачислили в финскую армию, они обязаны были уволиться из армии Швеции, и теперь было неизвестно, появятся ли у них возможности продолжить военную службу на родине или устроиться хотя бы на какую-нибудь скромную гражданскую работу. Это горький довод имел, тем не менее, второстепенное значение; основным же было то, что увольнение и высылка из страны наших друзей и военных соратников являлись беззаконием со всех точек зрения.

После долгого обсуждения деталей плана выступил сенатор Фрей.