Карл Либкнехт

В Бремене и в Иене на партийных съездах Либкнехт требовал усиления антимилитаристской пропаганды, он говорил, что милитаризм самая большая и грозная опасность для человечества. Он говорил, что партия ограничивается только пропагандой в периоды избирательных кампаний, а между тем молодежь в них не участвует — все, кто моложе двадцати пяти лет, остаются за бортом этой пропаганды. А ведь именно те, кто моложе, и призываются в солдаты и выходят из армии с готовым мировоззрением, готовым и опасным.

«У кого в руках молодежь, у того в руках армия, — говорил Либкнехт. — Сделать армию революционной — может ли хоть один социал-демократ мечтать о большем?»

И в Бремене и в Иене он настойчиво предлагал создать молодежные организации, в которых партия могла бы воспитывать социалистически настроенную смену борцов.

Но партийные руководители принимали его выступления в штыки, как, впрочем, делали это всегда: их опасения о беспокойной жизни, которую создаст в тихой заводи парламентской работы Карл Либкнехт, оправдались.

Они встречали в штыки многое, что он предлагал, иной раз посмеивались над ним, но отнюдь не добродушно.

И зачем были нужны оппортунистам из руководства партии молодежные организации? Ведь бесспорно, что попадут они под влияние левого крыла, где им и постараются привить революционный дух. В рамки деятельности социал-демократической партии, по мнению ее большинства, создание такого рода юношеских организаций не укладывалось. Один из лидеров социал-демократической партии высказался по этому поводу: «Если бы такое движение существовало, то мы должны были бы бороться против него».

И все-таки вопреки всему молодежные организации родились. Сперва в Берлине и Мангейме; потом берлинская организация преобразовалась в Объединение свободной молодежи Германии, куда входили группы из северных областей страны; мангеймская — в Союз молодых рабочих и работниц Германии, объединивший молодежь Бадена, Вюртемберга, Баварии.

Организации существовали, и с этим приходилось считаться. Существовала и молодежная газета «Молодая Гвардия», которая сразу же получила около четырех тысяч подписчиков — по тем временам цифра значительная.

В сентябре в этой газете была опубликована нашумевшая статья Либкнехта «Прощание с новобранцами», адресованная к молодым людям, для которых «пробил час призыва» на военную службу.

«…Плетка голода — это символ свободы по сравнению с тем принуждением, с тем рабством, которое вам уготовано под гнетом кроваво-жестокого милитаризма… Но все же к вам взывают: надлежит защищать отечество… Защищать отечество?.. Корыстная политика захвата мировых рынков и колониальная политика может служить интересам крупнокапиталистических предпринимателей; на отечество, на пролетариат эта политика возлагает новое бремя…..вам придется отправиться в казармы.

Там вы скоро услышите: вы должны нести службу не только для борьбы против внешнего врага, но и для борьбы против внутреннего врага!

…Внутренний враг — это ваши отцы, матери, братья, сестры и друзья, это весь пролетариат и все те, кто не служит верой и правдой правящей реакции; внутренний враг — это сегодня еще вы сами! И, вернувшись с военной службы, им станете — вы сами! Да, вы сами, те, кого призывают к борьбе против этого внутреннего врага, к борьбе против самих себя…»

Через восемь дней после того, как была опубликована эта статья, в Мангейме состоялась первая Все-германская конференция молодежи. И все свои думы, все тревоги, все, что наболело с самого 1893 года — со времени солдатчины, высказал Либкнехт перед этой молодежью. Сотни юношей слушали его напряженно, и каждый думал, что именно к нему взывает оратор.

В марте 1907 года начало действовать Международное юношеское бюро, в которое вошел Либкнехт. Бюро должно было подготовить международную встречу социалистической молодежи.

Встречу наметили на 24 августа в Штутгарте, и Карлу Либкнехту был поручен основной доклад. Либкнехт приехал в Штутгарт на шесть дней раньше.

В воскресенье, 18 августа, в старинном швабском городке многотысячным митингом открылся международный конгресс II Интернационала.

Либкнехт стоял возле трибуны, и глаза его казались горящими под освещенными солнцем стеклами пенсне. Невдалеке он увидел двух женщин. Одна — слегка уже располневшая, с седеющими волосами, собранными на затылке в тугой узел, с добрыми, немного грустными глазами под припухшими веками; это Клара Цеткин. Вторая — маленькая и хрупкая, заметно хромающая; крупный нос, удлиненный овал лица, пышные темные волосы и огромные мудрые глаза.

Два молодых человека, стоявшие рядом с Либкнехтом, тоже, должно быть, сразу увидели эту женщину. Один из них сказал:

— Ну и глаза! В жизни не видел таких!

А другой, одернув его, тихо бросил:

— Это же Роза Люксембург…

И добавил:

— Вон, смотри, видишь мужчину, который машет им, — это Ленин. Вождь русской революции…

Либкнехт снял пенсне и, близоруко прищурившись, старался получше разглядеть подошедшего.