Карл Маркс

В течение пяти дней делегаты от Франции, Швейцарии, Бельгии совместно с членами Генерального совета заслушали доклады о положении в отдельных секциях. Либкнехт прислал отчет о рабочем движении в Германии. Большое значение имело установившееся во время конференции личное общение между наиболее деятельными членами Генсовета — Дюпоном, Эккариусом и Лесснером, с переплетчиком делегатом от Франции Варленом и приехавшим из Швейцарии щеточником Беккером. Оба эти самородка были гордостью рабочего движения. Встречи в Лондоне способствовали укреплению авторитета Интернационала и сплочению вокруг Маркса наиболее боевых пролетариев. Конференция подготовила их к совместным выступлениям на конгрессах по важнейшим вопросам программы и тактики. Они решительно высказались против сектантов-прудонистов, которые требовали, чтобы Международное Товарищество занималось исключительно экономическими вопросами и не вторгалось в политику.

Дни работы конференции совпали с первой годовщиной Интернационала. Было решено отпраздновать эту важную дату — 28 сентября — и одновременно огласить на вечере обращение к американскому народу по случаю уничтожения рабства и победы республики.

В просторном высоком Сент-Мартинс-холле собрались участники Лондонской конференции и члены товарищества с семьями, проживавшие в Лондоне. Пришло немало гостей.

В половине восьмого всем присутствующим предложили чай. Оркестр Ассоциации итальянских рабочих грянул любимый народом «Марш Кошута», затем он сыграл напевный «Гвардейский вальс». Бравурные звуки медных, тщательно начищенных инструментов и гул барабана подействовали на всех, как дуновенье морского бриза или глоток доброго пива. Самые хмурые из присутствующих оживились, заулыбались, зашумели. Велика сила музыки, и особенно исполняемой в темпе марша.

Несколько музыкантов на корнетах и саксхорнах исполнили «Каприччио», заслужив аплодисменты и похвалы. Затем раздался пронзительный звонок, и председатель Генерального совета Оджер открыл торжественное заседание. Гражданин Кример, долго откашливаясь, протер очки, водрузил их и прочел ровным голосом без модуляций обращение к американскому народу. Зал встретил документ одобрительными возгласами:

— Слушайте! Слушайте!

— Да здравствует Свобода и Братство!

С короткими речами выступили французский и немецкий делегаты. Они напомнили, что прошел год, как в этом же зале был основан Интернационал.

Волной пронеслись по Сент-Мартинс-холлу приветствия, и все, как один, запели «Марсельезу». На сцену вышли хористы. Сухощавый дирижер во фраке, с большой красной гвоздикой в петлице объявлял каждую исполняемую немецкую песню. Он заметно волновался, и палочка в его руке слегка вздрагивала. Дирижируя, он пел вместе с капеллой, мастерски слаженной и музыкальной. Голоса, сливаясь, звучали, как один великолепный по звучности инструмент. Все хористы были немецкие изгнанники. И когда они пели с большим чувством и воодушевлением «Вахту на Рейне» Шмитца, «Крест над ручьем» Рентайера и особенно «Радость охотника» Астхольца, многие в зале подносили платок к увлажненным глазам. Песни волновали и стирали грани времени и пространства. Зато шуточная «Мастерская» развеселила слушателей, и припев к ней, бодрый, подмывающий, подтягивали в зале.

В перерывах между выступлениями хора говорили ораторы на разных языках. Речь польского делегата Бобчинского, несколько патетическая, произвела на всех большое впечатление.

— Единство пролетариата свято, — сказал он, — оно поможет нам сбросить цепи рабства и создать мир, где воцарятся труд, братство и равенство. — И снова под сводами зазвучала «Марсельеза».

Закрыв заседание, председатель Оджер, обнаружив незаурядный дар чтеца, продекламировал поучительные стихи Элизы Кук «Честность».

Лишь в половине одиннадцатого, после того как в дешевом буфете были съедены все сандвичи, сосиски, сладкие булочки и выпито кофе, портер и легкие вина, начались танцы. Это был радостный вечер. Танцевали молодые и старые, отдаваясь веселью и движению под духовую музыку с непосредственностью детей, лихо отплясывали экосез, безудержно отбивали такт в галопе, плавно плыли в вальсе и кадрили. Началась мазурка, и вот на круг вышли поляки, закружили своих дам, падая на бегу перед ними на одно колено. Итальянцы показали быструю тарантеллу и палермскую польку, французы под песню «Саира» пустились в пляс, подобно их дедам, разрушившим Бастилию.

И снова оркестр сыграл «Вальс» Годфри, один из самых известных в те годы. В это же время в маленьком низеньком помещении за трибуной Кример записывал новых членов товарищества. Не только мужчины, но и женщины вступали в Интернационал. Секретарь Генерального совета вносил их имена в свои списки, принимал взносы, равнявшиеся одному шиллингу и пенсу в год, выдавал членские билеты, Манифест и Устав.

Как-то, вскоре после окончания конференции, в октябре 1865 года в Модена-Вилла пришло письмо, которого там совсем не ожидали. Оно обещало большие материальные выгоды.