Карл Смелый

— Вы в заблуждении, милорд, — сказал он, — эти люди не мирные пастухи и поселяне, какими вам угодно считать их. Если бы они были таковы, то я бы мог презирать их. Но, гордые несколькими победами, они забыли всякое уважение к властям, присвоили себе независимость, начали делать набеги, брать города и своевольно судить и казнить людей знатного происхождения. Ты очень туп, Оксфорд, если ты этого не понимаешь. Чтобы привести в движение твою английскую кровь и обратить тебя к тем же чувствам, которые питаю я относительно этих горных бродяг, узнай, что швейцарцы настоящие шотландцы для смежных с ними моих областей. Они бедны, горды, свирепы, обижаются на все, потому что находят для себя выгодным воевать; неукротимы вследствие врожденной мстительности и всегда готовы воспользоваться благоприятной минутой, чтобы напасть на соседа, озабоченного другими делами. Швейцарцы для Бургундии такие же беспокойные, вероломные и закоренелые враги, каковы шотландцы для Англии. Что ты на это скажешь? Могу ли я предпринять какое-нибудь важное дело прежде, чем смирю гордость этого народа? На это потребуется не больше как несколько дней. Я сожму горного ежа, несмотря на его иглы, моей железной перчаткой.

— Следовательно, ваша светлость скорее разделаетесь с ними, чем наши английские короли с шотландцами. Войны с ними были так продолжительны и стоили так много крови, что умные люди до сих пор еще жалеют о том, что их начинали.

— Нет, — сказал герцог, — я не хочу бесчестить шотландцев, сравнивая их с этими горными швейцарскими мужиками. В Шотландии есть много знатных и храбрых людей, что мы неоднократно видели на опыте; эти же швейцарцы, напротив того, просто мужики, и если между ними есть несколько дворян, то они принуждены скрывать свой род под крестьянской одеждой и манерами. Где им устоять против моей геннегауской конницы!..

— Да, если коннице будет место, где разъехаться. Но…

— Чтобы совершенно принудить тебя к молчанию, — сказал герцог, прерывая его, — знай, что эти люди поощряют своим покровительством и содействием опаснейшие заговоры в моих владениях. Вот посмотри, я уже говорил тебе, что комендант, граф Арчибальд фон Гагенбах был умерщвлен в городе Ла-Ферете, при взятии его вероломным образом твоими невинными швейцарцами. А вот лоскуток пергамента, который извещает меня, что слуга мой был умерщвлен по приговору Фемгерихта, тайного вертепа разбойников, которым я никогда не позволю существовать в моих владениях. Ах! Если бы я только мог найти их на поверхности земли так же легко, как они собираются в ее недрах, то они дорого заплатили бы мне за смерть Гагенбаха! Прочти, как нагло это послание.

На листе было написано, с обозначением числа и года, что Арчибальд фон Гагенбах был приговорен к смерти за тиранию, насилия и притеснения по воле священного Фем и что он казнен его приставами, ответственными только перед одним своим судом. Подпись была сделана красными чернилами, а под нею приложена печать тайного общества с изображением свитой в кольцо веревки и обнаженного кинжала.

— Я нашел эту хартию приколотой кинжалом к моему столу, — продолжал герцог, — это уловка, чтобы придать более таинственности их разбойничьим фиглярствам.

Воспоминание об опасности, которой он подвергался в гостинице Иоганна Менгса, и мысль о могуществе этих тайных обществ заставили мужественного англичанина невольно содрогнуться.

— Ради всех святых, государь, — сказал он, — остерегитесь говорить так об этом страшном суде, агенты которого везде над нашими головами, над нами и вокруг нас. Никто не может быть уверен в своей жизни, несмотря ни на какую охрану, если эту жизнь решится отнять человек, не дорожащий своей собственной. Вы окружены немцами, итальянцами и другими иноземцами. Многие из них могут быть связаны тем тайным обетом, который, освобождая людей от всех прочих общественных уз, присоединяет их к грозному сословию, из которого они не смеют уже выйти. Подумайте, государь, о положении, в котором находится ваш престол, хоть он сияет всем блеском могущества и утвержден на прочном основании, достойном столь величественного здания. Я, друг вашего дома, хотя бы это были последние слова мои перед смертью, должен сказать вам, что эти швейцарцы — гроза, висящая над вашей головой, и что тайные общества работают под вашими ногами с тем, чтобы потрясти землю! Не начинайте опасной борьбы, и снег пролежит спокойно на высях гор; волнение подземных сил утихнет; но одна угроза или презрительный взгляд могут мгновенно навлечь на вас все их ужасы.