Карл Великий

Страшное смятение охватило душу Химильтруды – не с добром едет сюда королева из Вармации, а с каким-то злым умыслом. Разместившись в пфальце, Фастрада не замедлила с визитом к своей старшей сопернице, пожаловала к ней на второй же день по приезде. И вот они встретились. И жадно уставились друг на друга. Химильтруда в простых одеждах – светлозеленом шенсе и белоснежном покрывале – выглядела буднично, но опрятно. Волосы она заплела так, чтобы седые пряди по возможности оказались внутри косы, но всю седину все равно нельзя было упрятать, и возраст Химильтруды особенно бросался в глаза рядом с пышно цветущей молодостью двадцатипятилетней Фастрады. Впрочем, пожалуй, чересчур пышной. На ней были богатые, осыпанные жемчугом и драгоценными каменьями византийские одеяния темно-красных тонов – парчовая далматика с длинными рукавами до колен и бархатное покрывало, увенчанное короной. Золотистые длинные локоны, свободно спадающие на грудь, обрамляли пухлое и румяное лицо молодой франконки. «Какая толстая! И как ей не жарко!» – подумала о Фастраде Химильтруда. «Фу, какая старая! А тоща-то, тоща!» – подумала о Химильтруде Фастрада. «Что он в ней нашел кроме молодости?» – изумилась про себя бывшая королева. «И чем это она его к себе так заманивает, колдовством, что ли?» – мысленно содрогнулась королева нынешняя.

Но надо было начинать разговор.

– Я никогда не бывала в Ахене, – сказала Фастрада. – Какой милый городок! Какие тут замечательные запахи. Так дышится легко!

– Я никогда не была в Вариации и не могу сравнивать, – откликнулась Химильтруда. – Но уверена, что это тоже славный городок.

Первое напряжение постепенно снялось. Сидя за обеденным столом, Фастрада выпила несколько бокалов вина и расщебеталась так, будто рядом с нею сидела не соперница, а старинная закадычная подружка. Потихоньку и Химильтруда стала смягчаться по отношению к ней. И – женщина есть женщина! – никак не могла не растрогаться, когда принесли подарки от королевы.

Огромный ореховый сундук с карнизом, набитый разными тканями, украшениями, посудой и безделушками, – глаза разбегаются! От возбуждения на щеках Химильтруды даже мелькнул румянец, но, разумеется, не такой алый, как у Фастрады. Подарки настолько растопили ее сердце, что когда Фастрада воскликнула: «Мне так хорошо здесь, я бы хотела пожить сколько-нибудь в этом доме», – она, забыв напрочь о возможном злом умысле, тотчас пригласила королеву жить здесь сколько угодно.

К вечеру дело дошло до самых задушевных разговоров.

– Признаться честно, – говорила пьяненькая королева, – я всегда ума не могла приложить, как это Карл может стремиться сюда. Ведь вам уже сейчас?..

– Пятьдесят два.

– Ну вот, а мне как раз напротив того – двадцать пять. То есть ровно в два раза моложе. А теперь вижу, что вы такая милая!

– Я тоже полагала, что вы другая, – отвечала Химильтруда. – Мне казалось странным, как это мой старый бывший муж может общаться с молоденькой и наверняка глупенькой девчонкой. А теперь вижу, что вы вовсе не так глупы, ваше величество.

– Положа руку на сердце, – весело хохотала Фастрада, – иногда я бываю очень даже глуповата. Но королю это, представьте себе, нравится. Особенно он любит поправлять меня, когда я ляпну что-нибудь несусветное, но милое.

– Следует признать, что наш король – славный человек, – улыбалась Химильтруда, любуясь тем, как порхают огоньки в больших синих глазах Фастрады.

– Следует признать, что он изменяет нам, – со смехом же сказала королева. – Мне – с вами, а вам – со мною. Разве это хорошо?

– Он – великий франк. Ему многое простительно.

– Но ведь он не сарацин и не язычник, чтобы иметь много жен.

– У него одна жена. Вы, ваше величество.

– А кто же тогда вы? Разве вы, Химильтруда, не жена ему, когда он приезжает и живет здесь, в Ахене, по полгода?

– Со мной он погружается в мир своей молодости.

– Вот как? А я полагала, что в мир молодости он окунается со мной, а с вами – в мир вашей с ним общей старости.

– Это не так. Я знаю, что в наши счастливые минуты он видит меня такою, какой я была, когда мы впервые повстречались.

– Вероятно, вы были необыкновенно хороши собой?

– Не исключено.

– Давайте выпьем еще вина. И вы расскажете мне о вашей с ним молодости. Можно?

Воспоминания обволокли душу Химильтруды, и она, раскрепостившись под действием вина и легкого разговора, распахнула им двери и ставни, выплескивая на свою собеседницу. Они проболтали всю ночь и легли спать только под утро. А на другой день Фастрада попросила Химильтруду познакомить ее с Пипином. Химильтруде не очень-то хотелось этого, но в конце концов она поддалась уговорам своей гостьи, нежданно-негаданно оказавшейся столь дружелюбной.