Карл Великий

Ах! Бертрада, Бертрада! Дал бы я другой совет, но ведь придись он не по нраву, не быть мне епископом Дюренским, а значит, на старости лет лишиться уютного теплого дома, вкусного стола, молодых послушниц, чьи юные прелести тешат взгляд, а порой и не только.

Грешен я, Господи. Но ведь сказано в Святом писании, что нет покаяния без грехов. Каюсь, Господи, что поощряю плоть свою достатком чрезмерным, и молю о прощении раба твоего».

Заглянувший спустя время служка, поинтересовавшийся, не подлить ли горячей водички, ответа так и не дождался. Епископ Дюренский, примиренный со своей совестью, спал, сидя в кресле.

2

Карл соскочил с коня у самых дверей королевской виллы в Дюрене, бросил поводья конюшенному и уже в следующую секунду очутился в объятиях жены, красавицы Химильтруды.

– Карл, любимый, я так счастлива, что ты вернулся.

Больше она сказать ничего не успела. Долгим, жадным поцелуем Карл впился ей в губы. Потом еще. Еще. И еще.

– Задушишь, медведь, – только и смогла выговорить-выдохнуть Химильтруда в промежутке между поцелуями.

– И не только поцелуями, – радостно расхохотался Карл – его уши задвигались в такт смеху, – подхватил ее на руки и потащил в спальню. – Я думаю, мы не будем откладывать. – Продолжая смеяться, Карл бросил жену на постель из овчинных шкур, свалившись вместе с ней на подстилку. – А заодно и проверим, не разучилась ли ты за эти несколько месяцев любить своего короля.

Приподнявшись, он торопливо скинул с себя одежду, затем правой рукой подхватил Химильтруду под поясницу, а левой с силой рванул ее тонкую полотняную рубашку за ворот, располосовав до половины. Большие полные груди жены вывалились ему навстречу. Карл в нетерпении рванул еще раз, дорывая рубашку до конца, и навалился на Химильтруду могучим, уже начинающим грузнеть телом.

Чуть позже, удовлетворенный, насытившийся женой, Карл осторожно, стараясь не разбудить разомлевшую от мужниных ласк и уснувшую Химильтруду, встал. Но, почувствовав движение мужа, она проснулась:

– Карл, любимый, Карл… Ты куда? Не уходи, Карл! Я так тосковала без тебя, побудь со мной.

Карл наклонился и поцеловал жену.

– Я с тобой, дорогая, с тобой и никуда не ухожу. Но я проголодался, как медведь после зимней спячки. Скажу стольнику, чтобы подал обед.

– Эй, Менгиск, твой король голоден, как никогда, – прокричал, выйдя из спальни, Карл. – Менги-и-иск!

Но его зов остался без ответа, а вместо королевского стольника появилась королева-мать Бертрада.

– Я уже знаю, сын, что ты вернулся с победой и поздравляю тебя.

– Да, мама. Мы победили. И вот доказательство победы – большая печать Аквитании.

– Прекрасно! Аквитания взята! Я рада, Карл, что этот клятвоотступник Гунольд получил по заслугам.

– К сожалению, мама, я не привез тебе его голову, как обещал, – сокрушенным тоном произнес Карл. Бертрада уже хотела что-то сказать, но он продолжил: – Зима еще не наступила. Боялся, протухнет. – И Карл громогласно расхохотался, радуясь собственной шутке.

При этих словах уголки губ Бертрады приподнялись, отразив легкую усмешку королевы-матери, оценившую грубоватый юмор сына.

– Ладно, Карл! Тебя все равно можно поздравить.

– Можно, мама, можно. И не только меня, но и тебя, и всех франков моего королевства, но не эту змею Карломана.

– Что ты говоришь такое, Карл? Это ребячество. Вы же братья. А с тех пор как тебя в Нойоне, а его в Суассоне короновали, у вас у каждого по королевству. Вы короли-братья и должны жить в мире, во всем поддерживая друг друга.

– То-то я получил поддержку от Карломана!

– Но он был уверен, что ты победишь. И наверняка сейчас его гонец собирается в путь, везя его поздравления тебе.

– Уверен! – Голос Карла сорвался на крик. – Нет, мама. Уж если в чем Карломан и был уверен, так это в том, что меня убьют. Увы! Его надежды не оправдались.

– Хватит, Карл. И потом, я хотела с тобой серьезно поговорить, но без нее. – И Бертрада презрительно качнула головой в сторону лежащей на постели Химильтруды.

– Ты, как всегда, вовремя, – досадливо пробурчал Карл. – Я не видел жену несколько месяцев, я не видел еще даже сына, наконец, я голоден и собирался обедать.

– Сына? Неужели ты думаешь, Карл, что франки когда-либо признают твоего горбунка наследником трона? А что касается твоих любовных утех, то еще успеешь отделать, и не раз, свою шлюху в постели, на сеновале или где только пожелаешь.

– Но я хочу есть и не расположен сейчас заниматься делами. Эй, Менгиск, ты появишься наконец?! – снова крикнул Карл.

– Иду, мой господин, иду, – подходя, басовито отозвался стольник. Следом за стольником пожилая кормилица вела за ручку маленького мальчугана с небольшим горбиком на спине.

– А вот и Пипиненок! – язвительно проговорила Бертрада.

Карл недовольно покосился на мать, но промолчал.

– Здравствуй, Пипин, сынок! – Карл подхватил ребенка на руки и стал целовать. – Папа вернулся, ты рад мне?

– Рад, – как-то заученно ответил мальчуган, хотя никакой радости ни в тоне, ни в его взгляде настороженного зверька не чувствовалось.