Карл Великий

Видукинда он в Эресбурге уже не застал. Понимая, что слаб для отпора Карлу, неуемный вестфал ушел на север. Восстановив свою власть в южной саксонской столице, Карл решил преследовать Видукинда. По пути он не преминул проведать священную рощу, и каково же было его возмущение, когда он увидел на месте, где некогда рос великий ясень Ирминсул, нововоздвигнутого идола. Саксы отпилили у срубленного ясеня ветви и верхушку и сделали из ствола огромного истукана, вставив его в углубление, выдолбленное в корневище. Головы убитых в Эресбурге франков висели на том истукане жуткой гирляндою, и когда в одной из этих голов, исклеванных птицами, Карл с трудом распознал чело Лейдрада, великий гнев охватил его, и всех находящихся на поляне возле Ирминсула саксов приказал он немедленно обезглавить, а было их там не менее сотни. А поганого идола повелел Карл низвергнуть, распилить и сжечь дотла, дабы не оставалось соблазна снова его утвердить.

Дойдя до берегов Везера, Карл узнал о том, что его лютый недруг уже переправился на другую сторону и находится в Остфалии. Было ясно – Видукинд избегает сражения. Тогда Карл приказал здесь ставить герштель[56], а сам, взяв с собою лишь треть войска, отправился ловить Видукинда, надеясь, что, узнав, насколько уменьшилась армия, ведомая Карлом, разбойник решится на столкновение с франками. Однако, объездив вдоль и поперек всю Остфалию, Карл так и не удостоился личной встречи с убийцею Лейдрада. Это еще больше разозлило его, и он на сей раз не на шутку принялся истреблять саксов, мстя им за жестокость и злобу к франкам. Некоторых из них он приказывал умерщвлять ударом мамонтового бивня по голове, говоря при этом:

– Как видите, даже ваши идолы служат нам, и зубом Ифы я наказую вас, а Ифа не идет к вам на выручку. Скоро же и у меня при дворе будет зверь, подобный Ифе. А называется он «элефант». Так-то вот, дурачки.

Взяв множество заложников, Карл в октябре вернулся в Дюрен. На берегу Везера им была заложена крепость, которую так и назвали: Герштель. Двое священников, Виллегад и Лиутгер, остались в Саксонии проповедовать истины Христовы, призывая язычников покинуть тьму невежества и узреть Солнце Правды.

В Дюрене Карла ждало новое письмо от Папы Адриана, который жаловался на то, что уже почти никакой власти не имеет в Италии, а зять Дезидерия Арихиз делает что хочет, равно как и вступившие с ним в комплот другие лангобардские аристократы. Надо было снова идти туда, за Альпы, и, отпраздновав Рождество в Скалистате, Пасху Христову король франков и лангобардов встречал уже в Цизальпинии. Уладив кое-как дела здесь, летом он получил известия о новых бесчинствах саксов и вынужден был возвращаться в Трансальпинию, ворча в дороге:

– Туда-сюда, туда-сюда!.. Будто у меня две жены, и обе шлюхи, и покуда я веселю оплеухами одну, чтобы не куролесила, другая в соседней комнате уже устраивает чехарду, и нужно спешить к ней, чтобы ее учить уму-разуму.

– Хорошо бы еще между комнатами не лежали вершины Альп, – со смехом отвечал на это сенешаль Андрад Геристальский, сопровождавший Карла в том походе.

Наказав в очередной раз саксов, Карл принял участие в одновременном крещении сразу нескольких сот вестфалов и анграриев, состоявшемся на берегу Липпе. Миссионерская деятельность Виллегада и Лиутгера давала свои плоды. Восприсутствовав при священном обряде, Карл всех новокрещеных саксов наименовал крестниками своими, пообещав заботиться о них, а те в ответ принесли присягу франкскому государю.

Вскоре Карлу посчастливилось побывать и еще на одних крестинах. Хильдегарда – вот уж неуемная швабка! – вновь разродилась мальчиком, коему дали имя Людовик. И вновь было пышное и развеселое Рождество в Геристале, куда Карл со всем семейством прибыл почтить ратные подвиги своего верного сподвижника Андрада. Наступивший тотчас после рождественской ночи новый, 6285 год оказался относительно спокойным – Карл путешествовал по своим владениям, во время Великого поста подписал дарственные грамоты многим монастырям. Пасху встретил в Нимвегене, откуда отбыл в Саксонию, где вновь принял крещение и присягу множества саксов, включая вождей их, а воевать – почти и не воевал, так только, самую малость. В Падерборне принял посольство от испанских арабов с предложением поддержки от кордовского эмира Абдеррахмана. Осенью же вернулся в родные земли – поститься, праздновать Рождество и Пасху да в очередной раз восхищаться плодовитостью Хильдегарды, вновь разрешившейся от беременности, на сей раз – дочкой, Бертой.