Карл Великий: реалии и мифы

Он охарактеризовал судебную систему Карла, подчеркивая ее простоту и активное участие в судопроизводстве самого короля и императора: «Карл Великий просто отдавал распоряжение о том, что в назначенных местах будут проводиться судьями судебные заседания и там же должно проходить собрание, которое он по своему обыкновению называл placitum». Он отмечает как положительную сторону суда ограничение количества судебных сессий: «не более трех всеобщих судебных заседаний за год (за исключением тех случаев, когда кто-то совершил тяжкое преступление, или же похитил чужую собственность, или же должен быть призван для свидетельствования)». Отман не просто восхвалял судебную систему Карла Великого: он противопоставлял ее современной как эталон, а законы Карла — римскому праву, доказывая в то же время органическую связь важнейших французских законов с установлениями Карла: «многие другие законы, имеющие отношение к рассматриваемому вопросу, происходят от тех, которые были установлены этим королем». Отман не просто считал их хорошими, они служили ему для сравнения с абсолютистскими: «благодаря им мы можем отметить ничтожность судопроизводства».

Ссылаясь на Эйнгарда, Отман отмечал как важнейшие черты управления и ведения суда простоту и доступность государя, который как только получал информацию о том, что «имеется судебная жалоба, которую нельзя разрешить без указаний короля, то он отдавал распоряжение о том, чтобы тяжущиеся тотчас были доставлены, и, воссев на своем троне правосудия, выслушивал дело и выносил приговор» (Eginhard, cap. 24). Таким образом, Отман подчеркивал не только личное участие, но и личную заинтересованность Карла Великого в деле осуществления правосудия (которое со времен Лопиталя во Франции считалось важнейшей функцией и обязанностью Королевской профессии). Поэтому автор так детален и настойчив: именно Карл Великий проявлял должное отношение к этой части правления и для вящего доказательства своего тезиса приводит цитату из Капитулярия самого Карла: «пусть наши посланцы доведут до сведения знати и народа, что раз в неделю мы желаем проводить заседания для выслушивания судебных дел» (Hotman, 508). Таким образом, Карл рисуется как идеальный, справедливый государь, всегда готовый рассудить конфликт и оказать содействие, как знати, так и простому народу. Лишь в одном вопросе Отман негативно оценивал решения Карла Великого. Указ от 774 г. он полагал крайне вредным, поскольку тот «передал всю власть в религиозных делах римским папам». Здесь неприязнь Отмана к католической церкви явно заслонила идеализированный образ короля-защитника прав народа; Отман считал, что король поступил в данном случае не по совести, поскольку «отплатил папе за великое благодеяние» (передачу короны его роду) (Ibid., 166)[66], заявляя, что нарушения законов духовенством влечет такую же ответственность, как и светских лиц. И все же для Отмана Карл Великий, несомненно, — величайший законодатель, что подтверждается ссылкой на Эйнгарда. Критическое отношение к концепции Эйнгарда не мешало Отману принимать апологетику биографа: «он заметил, приняв императорский титул, что у его народа имелись недостатки в праве, поскольку франки имели два свода законов, и они во многом существенно отличались друг от друга. Он раздумывал над тем, как дополнить то, что ему казалось несовершенным». Карл Великий изображался Отманом, как великий законодатель, устанавливающий единый закон в империи.

Одновременно для Отмана Карл Великий и великий воитель. Ссылаясь на биографию Эйнгарда, он перечислял присоединения Карла к владениям франков, подчеркивая, что огромными владениями франки были обязаны именно силе оружия («…в результате множества войн» (Ibid., 166)). Отман пришел к выводу: «Карл получил от своего отца Пипина Короткого могучее королевство, и он сумел столь успешно и благополучно расширить его, что увеличил его размеры почти вдвое» (Ibid.).