Карл Великий: реалии и мифы

Аллегория как риторическая фигура использовалась и трактовалась в истории интеллектуальной культуры по-разному. Думается, что в Средние века она переживала свое «золотое время». Из фигуры речи аллегория превращалась в определенный способ рассуждения, который постепенно приобретал все большее значение для христианских ученых раннего Средневековья. Попытаемся проследить, как в произведениях каролингской эпохи отразилась и усилилилась роль этого способа суждения в истолковании мира, каким образом аллегория наделялась дополнительной символической ценностью, становясь одним из важнейших приемов познания.

В сочинениях раннесредневековых авторов, для которых существовал приблизительно общий круг чтения, усматривается преемственность в воспроизведении одних и тех же норм и «единиц» знания. Проводя условную линию (например, говоря словами рукописи IX в.: «мних Феодор и аббат Адриан научили грамматика Альдхельма, Альдхельм научил Беду, Беда через Эльберта научил Алкуина, тот научил Храбана и Смарагда, тот Теодульфа, за коим следуют Хейрик, Хукбальд, Ремигий, а у последнего — многие суть ученики» (Цит. по: История всемирной литературы. С. 453)), можно заметить, что в трудах более поздних авторов значение аллегории как специфической процедуры мышления возрастает.

В этой связи обратимся к некоторым сочинениям Рабана Мавра (766/7887–856), выдающегося ученого, теолога, педагога каролингского времени. Магненций Рабан Мавр родился в Майнце; в возрасте около девяти лет он вступил в бенедиктинский монастырь в Фульде. В 802 или 806 г. он отправился в Тур, где его наставником был знаменитый теолог и писатель Алкуин. От него Рабан получил прозвание «Мавр» в память о любимом ученике Св. Бенедикта. По возвращении в Фульду он руководил монастырской школой, где преподавались грамматика, риторика, немецкий, латинский и греческий языки, и откуда впоследствии вышли многие ученые и богословы. В 825 г. Рабан Мавр стал аббатом, в 847 г. его избрали архиепископом Майнцским.

Рабан Мавр был автором разнообразных трудов (всего насчитывается до 51 его сочинения). К ним относились основанные на экзегезе Отцов церкви толкования на Св. Писание, сборники проповедей, гимнов, работы о воспитании клириков, трактаты о грамматике, о грехах и добродетелях. Деятельность Рабана Мавра исследователи нередко рассматривают как своеобразное культурное посредничество между учеными прошлого и будущего. В его произведениях сохранялись традиции христианского знания; адаптированное и переосмысленное (не на уровне базовых концепций, а в характерных деталях и в связях между топосами) оно было передано его ученикам и широко воспринято в средневековой европейской культуре.

Рассмотрим отдельные сочинения Рабана Мавра — «Аллегории ко всему Св. Писанию», энциклопедический труд «О Вселенной» и сборник фигурных стихов «О похвалах Св. Кресту».

Задолго до Рабана Мавра аллегорию как риторическую фигуру и прием экзегезы использовали в своих трудах и Отцы церкви, и ранние христианские авторы. Говоря о сущности и о роли аллегории, обращаясь к этому приему в сочинениях Рабан Мавр был мало оригинален. Однако, как кажется, важную особенность исследуемых текстов составляет именно эта черта: Рабан Мавр был склонен приводить суждения, которые уже обрели устойчивость, стали частью знания, разделяемого в культуре. В его работах воспроизводились «прописные истины» и правила, которые способствовали поддержанию традиции и закреплению нормы в понимании божественного миропорядка.

Большой интерес, на наш взгляд, вызывает то, какое место в трудах этого ученого занимала аллегория, к чему прилагался данный способ объяснения. На основе его сочинений приведем несколько примеров того, что, по мысли автора, следовало познавать при помощи аллегории.

Аллегория — фигура речи с богатой культурной традицией. В греческой и латинской литературе аллегория понималась в самом широком смысле, как иносказание, с его модификациями и разновидностями. В I в. н. э римский оратор и учитель риторики Квинтилиан относил к аллегории такое употребление слов, при котором или говорилось одно, а подразумевалось нечто иное, или в тексте имелся в виду смысл, противоположный значению слова или высказывания. В первом случае он писал об использовании метафор и загадок, во втором — об иронии, сарказме, противоречии, или пословице. Это же определение аллегории, без дополнений и изменений, приводил «учитель Средневековья» Исидор Севильский (570–636) в энциклопедическом своде знаний, в «Этимологиях» (Isidorus. I, XXXVII. 22–30).