Карл XII, или Пять пуль для короля

Известно также, что Карл в юности полюбил музыку и в юности дружил с семьей Дюбен, в доме которых много музицировали. В Бендерах, по воспоминаниям слуги Хюльтмана, король часто устраивал музыкальные концерты, в которых принимали участие оркестры, состоявшие из двух и даже трех десятков музыкантов-любителей.

Французский биограф короля О. Монтрайё, лично знавший Карла по бендерскому периоду, писал: «Наряду с тем, что Карл XII избегал общества прелестного пола, он не имел ничего против офицерских рассказов о любовных похождениях. Напротив, если судить по выражению на лице, его репликам и довольному виду, с каким он отпускал шутки на этот счет, это его весьма веселило». О чем петровскому послу на Аландской мирной конференции А. И. Остерману рассказывал член шведской делегации барон Спарре. «... И хотя женскому полу весьма стыдлив, однако ж любит, чтоб о таких утешных делах поглубже о нем разговаривали, да и сам временем о подробностях того дела прилежно выспрашивает»,—докладывал посол царю. Наиболее правдоподобное объяснение всему этому заключается, вероятно, в том, что король по отношению к противоположному полу страдал комплексом неполноценности [22].

Долгое время существовал миф о Карле как о короле-трезвеннике. При этом все историки ссылались на свидетельство его польского адъютанта и доверенное лицо графа Станислава Понятовского, который поведал Вольтеру следующую историю. В период нахождения в Бендерах зашел разговор о вине, и король неожиданно разоткровенничался и рассказал, как он бросил пить. Случилось все в 1699 году или в начале следующего года. Как-то после очередного изрядного возлияния он вернулся во дворец совершенно пьяным и в неопрятном охотничьем костюме плюхнулся за обеденный стол королевы-бабушки. Хедвиг Элеонора выругала его за грязный вид и невоспитанные манеры, после чего пьяный Карл резко поднялся из-за стола и, зацепив шпорой за скатерть, опрокинул содержимое тарелок на ее колени. На следующее утро бабушка сделала ему новое внушение за то, что он слишком много выпил в предыдущий день. Тогда Карл подошел к буфету, налил в бокал вина, провозгласил тост за здоровье королевы-вдовы и сказал:

— Поскольку этот напиток сделал меня непочтительным по отношению к вашему величеству, то этот бокал будет последним в моей жизни.

Так и получилось — больше алкогольных напитков он практически не употреблял, вслед за Вольтером дружно утверждают все биографы Карла XII. А вот Б. Лильегрен в своей книге начисто разрушает этот миф и приводит неопровержимые доказательства того, что вино и пиво (а не так называемая безалкогольная «свагдрикка») практически не сходили со стола взрослого короля. Да, король дал зарок не употреблять много вина и не напиваться до «положения риз», но умеренное его употребление он считал нормальным и необходимым — особенно в походных условиях, при отсутствии рядом чистой питьевой воды.

Не выдерживает критики и легенда о приверженности Карла XII к спартанской пище. Завтрак короля, по словам шведского историка, обычно состоял из двух блюд — из бараньего жаркого и цыпленка. К завтраку, как правило, подавались 2,6-литровая кружка пива и так называемый «винный суп» в наполненной на четверть или на половину кружке объемом до 130 граммов. Вряд ли, пишет историк, все это подавалось бы регулярно на стол, если бы не употреблялось по назначению. Обед, на который приглашались приближенные, включал в себя не менее семи основных блюд, некоторое количество закусок и достаточное количество вина и пива. На ужин рядом с кроватью короля ставилось «ночное питье» — четверть кружки рейнского вина и кружка пива.

Один силезский монах в декабре 1704 года оказался свидетелем королевской трапезы в Равиче. «Посредине королевского стола был суп по-французски, а по бокам стояли три тарелки с говядиной, индюшатиной, двумя куропатками, бараниной, несколькими утками и рыбой», — вспоминал он потом. Обед, длившийся не менее часа, завершали каштаны и лимоны. Лакеи» пишет монах, то и дело подливали вино в бокалы короля и присутствовавшего за обедом автора мифа Станислава Понятовского. Впрочем, отмечает свидетель, король пил умеренно. Аналогичные наблюдения сделал путешествующий в 1707 году по Саксонии шведский студент Андерс Альстрин.

Что касается самоограничений, то Карл накладывал их на себя легко и охотно. Этим он закалял свою волю, приучал организм к нелегкой походной жизни и заодно формировал у окружения свой, отличный от других государей образ.