Карл XII, или Пять пуль для короля

Не таков Карл XII. Это — отдельное явление в истории, сравнение его с другими историческими фигурами почти невозможно и неудовлетворительно. Он действует и мыслит непредсказуемо и ставит свое окружение в тупик. Казалось, что после Нарвы королю можно было успокоиться и вернуться в Швецию. Ведь тройственный союз против него фактически распался, опасности ни с какой стороны не было, а саксонский курфюрст, он же польский король де-юре, зондировал возможности заключения с ним мира. И можно было не сомневаться, что мир этот мог состояться лишь на условиях, продиктованных королем Швеции. И тем не менее Карл зимой 1701 года не успокаивается на достигнутом и стремится к войне. «Король не думает ни о чем другом, кроме войны, — писал М. Стенбок в Швецию из Лаиса. — Он не обращает никакого внимания на советы других людей, и создается впечатление, что он действует по указанию самого Господа Бош. Пипер в трансе, потому что все важные дела решаются без всякого предварительного обсуждения».

Что это — кровожадность, милитаризм и неукротимая воинственность? Русский историк В. Герье в 1876 году писал, что для Карла XII «...война была не борьбою народов или государств, а исключительно борьбою государя с государем, благородным турниром не на жизнь, а на смерть, в котором государи представляют рыцарей, а народы — пылких коней, на которых всадники несутся навстречу смерти или славе».

К. фон Саров и Ф. Г. Бенгтссон полагали, что война Швеции была навязана и виновники ее должны были быть наказаны. «Походы Карла XII, — пишет первый, — не что иное, как попытки с оружием в руках удержать территориальные приобретения Швеции»-. Только с этой точки зрения можно понять короля Швеции и все его поступки. Два обидчика уже получили свое, но третий, самый хитрый и коварный, все еще стоял у границ Лифляндии. Исходя из высших принципов справедливости и морали, этого наглого эпикурейца и бонвивана должно было во что бы то ни стало наказать!

Но вся трагедия состояла в том, что уже в этот ранний период Северной войны окружение Карла начинает с трудом понимать мотивы, которыми король руководствуется в своих поступках и решениях. Вот как оценивал действия короля в 1701 году высокопоставленный офицер, подполковник К. М. Поссе: «Несмотря на всякого рода лишения и такой холод, что вода мерзнет в избах, король не хочет пускать нас на зимние квартиры... А если кого убьют, то он так же мало принимает к сердцу, как будто речь идет о какой-то воши... И я теперь уже вижу, какой конец нас всех ожидает», Генерал Якоб Спенс не без иронии назвал Карла «фискалом самого Господа Бога», посланным на грешную землю для наказания всякого зла, предательства и обмана. Очень меткая характеристика![60]

Но только ли принципы справедливости руководили Карлом в этот момент? Ведь эти самые принципы можно было претворить в жизнь и мирным путем, Бенгтссон высказывает мнение, что обычный военачальник так бы и поступил, но только не Карл, личность выдающаяся и противоречивая. Он уже в детстве привык поступать вопреки всем советам — советы только укрепляли его в противоположном мнении. Наблюдательный французский посол де Жискар докладывал в Париж из Лаиса: «Я серьезно думаю, что король Швеции боится остаться без врагов, если он заключит мир с Августом. От его предрассудков может вылечить только беда».

Признавать за великими людьми право жертвовать на алтарь сомнительной войны человеческие жизни было бы, вероятно, не совсем правильно — ведь в конце концов это противоречит тем же самым принципам морали и справедливости, за которые так твердо и убежденно стоял Карл XII. Осмелимся все-таки не согласиться в этом вопросе с Бенгтссоном и предположить, что основным двигателем военных устремлений Карла XII было его непомерное тщеславие. В тайниках своей души Карл, испытавший вкус победы, жаждал дальнейшего воинского подвига и подтверждения своей громкой славы. Не надо забывать, что он не переставал подражать Александру Македонскому. Дипломаты уже украли у него одну победу, и он не желал теперь допустить еще один Травенталь. Поэтому никакой дипломатии — дипломатия лжива, а правда и честь находятся на острие шпаги. Война—лучшее средство разрешения споров и конфликтов. Война была его призванием, ни к чему другому большой склонности он не испытывал.