Карла

— Не скажу. Да и что ты в нем нашла? Он просто пустой вертопрах, и голова у него такая рыжая, разве ты не приметила? — отвечала Карла, и ее темные глаза испытующе остановились на лице подруги.

— Не приметила. Зато мне военное платье очень нравится.

— Об этом ты мне еще никогда не говорила, — упрекнула ее Карла.

— Да оно мне только сегодня и бросилось в глаза, — равнодушно проговорила Гана, от души зевнула и устало опустилась на лавочку в хлеву. — У меня глаза совсем слипаются, — призналась она подруге, — я уж больше ничего не вижу. Упала бы сейчас хоть на камень и уснула бы как убитая. А ведь нам нужно подоить коров и снова танцевать. Вот будет дело, если завтра мы...

Она не договорила, прислонилась головой к стене и уже спала.

Карла с минуту постояла возле девушки, скрестив на груди руки, пристально поглядела ей в лицо, потом с глубоким вздохом взяла подойник и принялась за дело. Прибежавшая следом за ними молоденькая служанка хотела разбудить Гану, но Карла не велела — она-де и одна со всем справится. Через час работа была закончена, а Гана все еще спала. Теперь девушкам опять нужно было идти на танцы, иначе парни подняли бы их на смех: вот, мол, сони, у них отвалились ноги! А они ни за что на свете не согласились бы так опозориться.

VII

На третий день праздника парни с раннего утра разгуливали по деревне. Они рядились кто во что горазд, всех поддразнивали, и даже старухам, на которых они нежданно-негаданно нападали, — и тем приходилось попрыгать с ними. «А ну-ка, наддай, чтобы конопля уродилась повыше!» — кричали парни, подбрасывая ввысь бабушек. Один из них вырядился медведем, другой опутал себя горохом, а вместо головы выставил большую брюкву, третий бегал на четвереньках и хватал за ноги всех встречных. Скажем прямо: они дурачились как могли, и чем глупее была шалость, тем больше она всем нравилась. Играли и танцевали до самой ночи.

Вечером пожилые женщины ушли из трактира, с ними и Маркита. Тогда Карла подсела к Барте и шепнула:

— Крестненький, сделайте для меня, о чем я вас попрошу!..

— Говори смело. Ты ведь знаешь, что я, честь имею, и радугу снял бы для тебя с неба, будь это возможно.

— Зачем она мне? Одолжите-ка лучше платье вашего племянника, я хочу нарядиться солдатом. Только никому ни слова!

— Вот чертенок! Ладно, я это сделаю. А ты гляди веселее, — согласился Барта и погладил усы.

— Да я буду смеяться и шутить хоть до завтра, раз вы этого хотите, только исполните, о чем я прошу.

Барта отозвал в сторонку родственника, переговорил с ним, тот все понял, и оба вышли. Следом за ними выскользнула и Клара. Никто ничего не заметил.

Вскоре Барта привел в трактир солдата и молодого крестьянина. Деревенский парень тотчас привлек всеобщее внимание, потому что у него были коротко подстрижены волосы, на солдата же сперва никто не взглянул, так как все приняли его за молодого Барту.

— Поглядите-ка, да ведь Ирка Бартов стал нашим братом мужиком! — послышалось вдруг, и парни обступили вошедших, осматривая их с головы до пят.

— Батюшки, так это ж Карла! — вскричал Петр, ударив по плечу переодетую девушку.

— Этот-то небось сразу узнал! — засмеялся служивый. Карлу окружили. Ее вертели во все стороны, то и дело восклицая:

— Глядите-ка, будто на нее и сшито! А ведь правда, что штаны пристали ей больше, чем юбка?

— А ну-ка, пустите меня. Сегодня я хочу быть настоящим парнем, — заявила Карла, сильной рукой расталкивая молодежь.

— А как же нам величать тебя, если ты хочешь быть парнем? — спросил кто-то.

Карла смутилась. Но племянник Барты мигом решил:

— Каролина и Карел — одно и то же имя; давайте звать ее Карел.

— Правильно, пусть она теперь будет Карел, — согласились все.

Карел — так и мы теперь будем называть Карлу — взял со стола стакан вина, подошел к Гане, обнял ее, дал ей пригубить, а потом, высоко подняв чарку, выступил на середину круга и запел звучным голосом:

— Спасибо, спасибо
Моей милой маме,
Баюкавшей сына
В пестром одеяле.
Качала, растила,
Для кого — не знала,
А теперь сыночка
В солдаты забрали.

Парни повторили под волынку последний куплет. Карел же, осушив стакан до дна, еще крепче обнял Гану, и они закружились, как веретена.

— Честь имею, соседка, — обратился к старостихе повеселевший Барта, — если бы этот парень не был девчонкой, то я бы сказал, что он парень, и парень что надо!

— Вот именно, Барта, если б тетка не была бы дядей, то наверняка уж была бы теткой; да вот, кстати, и Барта, если бы не хлебнул лишнего, так не тянул бы себя за нос, — пошутила старостиха, видя, что служивый не может найти свои усы.

Солдат хотел ей что-то ответить, но тут подошел Карел и пригласил хозяйку на танец. Старостиха пошла с ним — ведь в конце концов все это было только шуткой!

— Послушай, ты сегодня уже потанцевала со всеми, пойдем-ка теперь со мной, — предложил Петр, пойман Карела за полу.

— Танцевать парню с парнем — все равно что есть хлеб с хлебом, — со смехом ответил тот.