Карлики

Я стою в тени и вкушаю несомые ветром ароматы. Время от времени языки пламени облизывают их губы и ноздри. Они визжат, тычутся лицом в песок, щиплют себя за щеки, работают челюстями, ноют, хныкают, пускают слюни, а затем мажут друг другу ротовые отверстия каким-то снадобьем, приготовленным из местных растений, и наконец все заканчивается, все забыто, они шумно резвятся, обязательно парами, достают флакончики, из которых прыскают себе в нос ароматический спрей, а ближе к ночи утихомириваются и спокойно рассаживаются, чтобы съесть по сладкой булочке и запить ее имбирным пивом.

Глава двадцать первая

– Странный ты парень, – сказала Соня.

– Правда?

– Да.

– Передай мне бокал.

Пробираясь сквозь толпу, они прошли к столу.

– Ну и чем я странный? – спросил Марк. – Давай. Выкладывай.

Теперь я причесывала ей волосы и даже делала маникюр.

– Вы что, с ним не знакомы? – сказал Пит. – Вон тот высокий парень, брюнет, который стоит у бара.

– Нет, не знакома, – сказала Бренда.

– Понятно, – сказал Пит, – но вообще-то он мой старый приятель.

– В самом деле?

– Да. Мы познакомились в турецкой бане. С тех пор так и не виделись. Допивайте и пойдем потанцуем.

– Ладно, – сказал Марк, – я согласен. Я очень странный.

Я услышала, как в моем углу кто-то жалобно застонал, и постаралась разглядеть, что там происходит.

– Да, я в высшей степени странный, и нечего это скрывать.

Оказалось, что это клоповья матка, которая пришла, чтобы есть меня.

Пары все плотнее заполняли помещение, их тени метались под перекрестным огнем настенных светильников.

– Да, – сказал Пит, – вот оно, реальное воплощение чистой и даже примитивной в своей однозначности роскоши. Упс. У этой Элейн, должно быть, денег куры не клюют, а?

– Это Бакстер, – сказала Бренда. – Квартира-то его.

– А, да, я забыл. Гражданский брак или внебрачное сожительство.

– Внебрачный брак?

– Такие уж термины для этого типа отношений, – сказал Пит. – Некий набор обстоятельств, складывающихся в определенное время в определенном месте. Единственная мораль, которая из этого следует, – это то, что ничего особенного в этом нет.

– Скажите, если вы не актер, то чем же вы тогда занимаетесь?

– Если вам действительно интересно, давайте сначала присядем на минутку.

– Мне нравится, как вы танцуете.

– Знаете, что это? – сказал он, подведя ее к окну. – Это каперсник. Но здесь не только они. Никогда в жизни еще не вдыхал разом столько приятных ароматов. Духи на войне. Минутная слабость, мольба и все такое. Короче, стойте здесь, а я сейчас принесу чего-нибудь выпить.

– Ой, только не думай, что на меня снова подействуют эти твои старые штучки.

– Какие еще старые штучки?

– Например, как ты смотришь на мои губы, – сказала Соня. – Ты становишься ужасно предсказуемым.

– Я?!

– Не ори.

– Я – предсказуемый! – сказал Марк.

– Ну вот, теперь ты еще и злишься.

– Да на моем месте любой бы разозлился.

– Ты, наверное, думаешь, что я тебя отвергаю.

– Думаешь! Думаешь! – хмуро передразнил Марк. – Я думаю. Ты думаешь. Он думает.

– Не знаю, – сказал Пит, наливая выпивку. – Едва ли способность думать довела меня до всего этого.

– Зато способность думать выведет тебя отсюда.

– Сомневаюсь.

– Соня, Пит, – сказал Марк.

– Привела тебя к чему? – сказала Соня.

– К вредным привычкам, – сказал Пит.

– Моя душа уже давно превратилась в одну сплошную вредную привычку, – сказал Марк. —

Захочу – и муж любой женщины в этом городе будет моим, захочу – и поставлю его по стойке «смирно», захочу – уложу в постель.

– В основном этим Марк занимается.

– Вы, я смотрю, тоже не промах, – сказала Бренда.

– Рождество только раз в году бывает.

– Пит – он кто?

– Одинмойстарыйприятель.

– Член вашей секты?

– Какой еще член? Он штатный знахарь и колдун.

– А ты кто?

– Палач. Впрочем, на осень у нас намечены новые выборы.

– Правда?

– Вот тогда и посмотрим, – сказал Марк, – кто какую должность займет. Кто его знает, может, нам всем придется искать себе новую работу.

– Слушай, – сказала Соня, – может, ты все-таки соизволишь со мной потанцевать? Или я себе кого-нибудь другого найду.

Я знаю, что ты знаешь, что ты знаешь, что я знаю.

– Ладно, если хотите знать правду, я занимаюсь литературными исследованиями в Кембриджском университете, преподаю студентам.

– Как здорово, – сказала Бренда. – Литературные исследования? А что вы делаете-то?

– Что делаю? – сказал Пит. – Я раскапываю старые рукописи, изучаю их и предлагаю ознакомиться со своим честным, непредвзятым и уважаемым мнением.

– Неужели?

– Да. Копаю, копаю. Между нами – уверяю, это большой секрет, – не проболтаетесь?

– Нет, что вы. Так какой секрет?

– У нас есть особое разрешение на вскрытие старых могил.

– Могил?

– Могил, – сказал Пит. – Гробниц. Никогда не знаешь, кто и что забрал с собой в последний путь.

– Это как египетские мумии.

– Вот именно, – сказал Пит. – Вы когда-нибудь видели труп?

– Марк! – позвала Элейн.

– Что?

Он резко обернулся и упал. Танцующие бросились врассыпную. Соня, двое мужчин и Элейн помогли ему встать на ноги.

– Все нормально, все нормально.

– Ну ты даешь! – сказала Элейн. – Пять баллов! Правда, дорогая?