Карлики смерти

– Наверное, когда доедем, ты захочешь, чтобы я тебе заплатила, а, Педро?

– Так, да. Когда приедем.

– И сколько, еще раз, я тебе собиралась заплатить? Пять тысяч, нет?

– Да, так, пять тысяч фунтов. Персональными. Она втянула воздух.

– Пять тысяч фунтов – это же много денег, правда?

Он глупо хихикнул:

– Так, senora. Это много денег.

– И что ты собираешься сделать со всеми этими деньгами?

Он снова хихикнул:

– Не знаю. Может, вернусь опять в Испанию.

– А тебя кто-то ждет в Испании, а, Педро?

Какая-нибудь маленькая испанская senorita?

Он ухмыльнулся и погладил себя по щетинистому подбородку.

– Возможно. Может, кто-то и есть, да.

– Но могу поспорить, это не остановило тебя от шалостей, пока ты был тут, а, Педро? Нам всем пошалить немного нравится, правда?

– Правда, senora, – со смешком ответил он. – Шалить нам всем нравится.

Я их перебил:

– Сверните здесь налево. До студии всего ярдов пятьдесят дальше по следующей улице.

– Так. Тормози тут, Педро. Останови машину.

Мы остановились в самом темном и пустынном переулке. Педро выключил все огни.

– Так ты намерен подарить ей что-нибудь перед отъездом, Педро? Подарок для своей маленькой шалости?

– Не знаю, может, и подарю.

Он опять щерился, и зубы у него в зеркальце заднего вида в темноте желтели и блестели.

– А она знает, чем ты зарабатываешь на жизнь, Педро, эта девушка? Спорим, ты ей не говорил, чем занимаешься на самом деле.

– Да, так, – сказал он между новыми своими глупыми хмычками.

– И что ты ей тогда сказал? Чем, как она считает, ты занимаешься?

– Она думает, я машины вожу. Знаете, с пассажирами.

– Хитрый ты пес, Педро, правда? – сказала Карла, вызвав у него припадок смеха. – Опытный мерзавец, верно?

– Да, так. Я немного, да.

– Так… у меня тут небольшая загвоздка, Педро, и она в том, что я не могу отдать тебе все деньги прямо сейчас. Мне тебе придется пока дать кое-что другое.

– Другое?

Он обернулся, и она подалась совсем близко к его лицу:

– Кое-что еще. Понимаешь, о чем я?

Его долгая медленная улыбка снова расползлась.

– Наверно, да. Думаю, может, да.

– Тебе же британские девушки нравятся, Педро, правда?

– О да. Они мне очень нравятся.

– Эта другая британская девушка – спорим, она делала все, что ты ей велел, нет?

Снова захихикал.

– Ну… она много что делала. А иногда, знаете, почему бы немного не.

– Мягко убедить?

– Да, так.

– Надавить чуточку?

– Да.

Карла подняла обрез на уровень его головы.

– Педро, – сказала она. – Ты пустое место.

Грохот выстрела был оглушителен и… в общем, я никогда ничего подобного не видел. У него взорвалась голова. Буквально. Разлетелась повсюду. Клочки Педро заляпали все ветровое стекло, приборную доску, обивку сидений, потолок. Во все стороны хлестнула кровь, и меня вымочило всего. Эта дрянь была у меня в волосах, теплая и липкая, у меня на лице и на плаще, на руках. Я был весь покрыт Педро. Он облепил меня всего. Должно быть, я орал, или плакал, или еще что-то, потому что Карла вдруг ударила меня по лицу и рявкнула:

– Заткнись! Заткнись, блядь! Теперь пошел из машины!

Она вытолкнула меня в переулок, и я упал на мостовую. Затем она поставила меня на ноги и поволокла за собой. Я оглянулся на машину. Дверца водителя была открыта – должно быть, он схватился за ручку в тот миг, когда сообразил, что́ она хочет с ним сделать, – и все, что осталось от Педро, теперь наполовину вывалилось на обочину. Когда Карла заметила, что я озираюсь, она вновь двинула меня по лицу и потащила дальше.

Так мы добрались до главной двери студии «Поющие в терновнике», и Карла распахнула ее ногой. Внутри я оказался перед ней. Там было светло и тепло, почти как дома. Винсент сидел за столом и пил чай, читая воскресный журнал. Увидев меня, всего в крови, – я весь трясся и едва стоял на ногах – он выронил журнал и вскочил. Собирался сказать что-то, но тут появилась Карла. Они пялились друг на друга секунды три-четыре: он видел ее впервые за десять лет. Затем она произнесла:

– Это за Сандру. А это за Клэр, – и дважды выстрелила.

И оба раза промахнулась.

Тогда она бросилась на него; но он с неожиданной силой рванул вверх стол и толкнул его на нее. Сбитая с ног, Карла упала.

– За ним, сволочь, давай за ним.

Винсент кинулся прочь в неосвещенный коридор. Я нашел выключатель с реле и хлопнул по нему как раз вовремя – заметил, как он сворачивает за угол. Карла оттолкнула меня, чуть не сбив с ног, и я, даже не спросив себя, зачем это делаю, бросился за ней следом.

Погоня длилась, наверное, не дольше двух минут. Каждые несколько секунд свет гас и коридоры погружались во тьму, мне приходилось отчаянно нашаривать ближайший выключатель: я знал, что Винсент с такой же легкостью ориентируется и в темноте. Он вел нас вверх и вниз по тем бессчетным лесенкам, пока мы не ошалели и безнадежно не запутались. Наконец стало понятно, что мы его, судя по всему, потеряли окончательно. Мы стояли, сопя в темноте, напрягаясь изо всех сил, чтобы расслышать его шаги за приглушенными звуками групп, репетировавших в соседних студиях.

– Блядь, – сказала Карла. – БЛЯДЬ!