Карлос Кастанеда: Истина лжи

Свами Муктананда борется за чистоту традиций йоги. Однако, по свидетельству некоторых учеников, Муктананда злоупотребляет своим положением, соблазняя молоденьких девушек, живущих в ашрамах. Так утверждает бывший руководитель группы Майкл Динга. По его словам, Муктананда обольстил десятки молодых учениц, которые не осмелились отвергнуть ухаживания того, кого считали святым, проповедовавшим воздержание. Гуру скончается в 1982 году от остановки сердца.

Вернемся к 5 мая 1974 года, когда состоялась встреча, устроенная Кэти Спит и Клаудио Наранхо. Она произошла в стенах ашрама, расположенного в Пидмонте, штат Калифорния. Джинендра Джейн выполняла роль переводчицы.

Читая запись беседы, понимаешь, что Кастанеда держится с индийцем на равных: «У дона Хуана за всю жизнь было всего двое учеников, один из которых я. И они пришли к нему, только когда он достиг весьма почтенного возраста — восьмидесяти лет», — поведал он с самого начала.

Кто этот второй ученик дона Хуана? Наверное, речь идет о Паблито, который прыгает в пустоту вместе с Карлосом в конце книги «Сказки о силе».

Муктананда желает узнать больше об этом духовном наставнике, чье учение отнюдь не чуждо индийской традиции: «Дон Хуан по-прежнему жив?» Не колеблясь ни секунды, Карлос воскрешает мертвеца: «О да!» Муктананда предлагает устроить с ним встреч)'. Однако его собеседник увиливает: «(…) Он никогда не ездит (в Соединенные Штаты). Он очень любит путешествовать, но никогда не покидает Мексику».

Очевидно, что в начале семидесятых годов «судьба» дона Хуана еще не решена. Учитель «исчез» в 1973 году. Объявится ли он вновь или продолжит пребывать в нагвале?

В октябре 1974 года Институт нейропсихиатрии Лос-Анджелеса организует частную конференцию. Докладчиком на этой необычайной лекции приглашен не кто иной, как Карлос Кастанеда. Конференция сразу становится своего рода событием. О ней объявляют лишь за двадцать четыре часа до начала. Однако в назначенный час в поточной аудитории, рассчитанной на триста мест, яблоку негде упасть. В зале только профессора и исследователи. Молодой выпускник математического факультета Джим Гауэр присутствует при этом событии: «Для меня Кастанеда был такой же легендой, как Лакан или Дерри-да», — вспоминает он с ностальгией.

Кастанеда говорит в течение девяноста минут без бумажки. «Из его слов вырос целый собор. Это была лекция философа, эпистемолога. (…) В его одухотворенной речи звучало эхо постструктурализма», — рассказывает Джим Гауэр. Кастанеда объясняет, что реальность можно постигать на разных уровнях. Культура и идеология тормозят наше восприятие. Конечная цель его книг — освободить взгляд. Джим Гауэр бесконечно восхищается Кастанедой. Однако замечает: «Я не могу отделить чувства, которые испытал на конференции от тех, с которыми зачитывался его книгами. Главным мне казалась их поэтичность».

Поведение Карлоса странно и парадоксально. В 1974 году он становится популярнейшим писателем, пишущим на английском языке в жанре, граничащем с поэзией, философией, эзотерикой. Теперь он мог бы сорвать лавры и в традиционной литературе. Университет и интеллигенция у его ног.

Но Кастанеда выбирает извилистый путь. Он упорно цепляется за антропологический репортаж, удаляется от мира и сближается со многими «духовными наставниками», которые осаждают западное побережье.

В 1976 году он навещает одну «эзотерическую» писательницу. Каробет Лэрд долгое время была подругой вождя индейского племени чемегуевис и много лет жила «первобытной» жизнью.

Примечательна также встреча с доминиканским монахом, приехавшим из Франции. Автор многочисленных произведений и главный редактор журнала «Священное искусство» Морис Коканьяк очарован и увлечен индейскими шаманами и всем, что с ними связано. 13 января 1976 года в Мексике один журналист знакомит его с Карлосом Кастанедой. Вместе они посещают археологические раскопки в Туле. В дальнейшем между ними завязывается энергичный, насыщенный диалог.

Похоже, Карлос Кастанеда окончательно повернулся в сторону писателей и деятелей различных видов духовной сферы. В то же время он отдаляется от литературных кругов Америки, в которых занимает прочное, хотя и особое место.